На участке неспокойно

— Вы садитесь, пожалуйста, садитесь, — предложила хозяйка и снова спросила с тревогой — Товарищ участковый, что же вы молчите? Где Степан?

— Арестовали его на пятнадцать суток, — опередил Сергея Василий.

— Арестовали?

В расширенных глазах Анастасии Дмитриевны застыл немой ужас. Она подалась вперед, будто хотела броситься с кулаками на Войтюка, и остановилась так, должно быть, еще не осознав всего, что случилось.

— Успокойтесь, — снова стал утешать Сергей. — Ничего с вашим мужем не случится. Я думаю, что арест несколько отрезвит его. Он же не маленький.

— Как же мы? — тихо простонала Анастасия Дмитриевна.

— Отдохнете без него. Приведете в порядок дом, — как можно спокойнее посоветовал Войтюк. Он не мог понять упрека женщины. Муж учинил дома такой дебош, что слышно было за версту вокруг. — Ему лучше побыть немного без собутыльников, без водки.

— Миленькие, может, вернете мне Степу? — жалостливо попросила Анастасия Дмитриевна. — Нельзя нам одним. Делов-то у нас целая куча. Не управимся мы без него. Мама больна.

— Теперь ничего нельзя сделать, — ответил Сергей. — Был суд. Мы не можем отменить его решение…

— Надо же, миленькие! — снова попросила Хабарова.

— Вы думаете разжалобить этих людей? Кому это нужно! — вмешался в разговор Мороз.

Анастасия Дмитриевна внимательно посмотрела на Мороза, словно решая, что это за человек, потом смахнула ладонью со щек слезы и тяжело вздохнула:

— Слезами горю, конечно, не поможешь.

— Благодарю за внимание, — раскланялся Жан.

— Ты тоже, наверно, как мой?

— В каком смысле?

— Выпиваешь?

— Бывает. Без этого в наше время нельзя. Ибо много на свете несправедливости…

— Водка несчастью не помощник, — не отступала от Мороза Анастасия Дмитриевна.

— Совершенно не согласен с вами, гражданочка. Вы знаете, почему пьет ваш супруг?

— Дурак, потому и пьет…

— Снова неверное определение. Вам надо как следует осмотреться вокруг себя, и вы найдете причину неумеренного употребления антигрустина.

Хабарова испуганно отвернулась от Мороза. Ее взгляд сначала бессмысленно блуждал по голым стенам комнаты, затем остановился на комоде, таком старом, что из него сквозь щели выглядывало белье.

Притих на какое-то мгновение и Мороз. Он как бы только теперь увидел все, что его окружало, и Сергей заметил в его глазах жалость.

Комната действительно была убогой. В ней, собственно говоря, почти ничего не было. Почерневшие, давно не беленые стены с желтыми широкими потеками от потолка до пола. Ржавая железная кровать, покрытая худым байковым одеялом, покосившиеся стулья самых разных форм. Люстра без трех плафонов.

Мороз поежился и полез в карман за папиросами.

Сергей и Василий смотрели то на него, то на Анастасию Дмитриевну. «Пожалуй, зря мы взяли с собой Мороза, — подумал Сергей, но тут же возразил сам себе. — Пусть на все посмотрит сам. Ему надо знать, к чему могут привести ежедневные пьянки. Хабаров когда-то жил хорошо. Все имел в доме. Анастасия Дмитриевна была счастлива с ним».

Тишину, все ощутимее наваливающуюся на каждого, неожиданно оборвал громкий звон будильника, который стоял на подоконнике.

Сергей вздрогнул, представив на секунду, что Хабаров потащит когда-нибудь на базар и эти часы, чудом уцелевшие до сих пор. Ему стало отчего-то неловко, словно во всем, что происходило в доме Хабаровых, была и его, участкового уполномоченного, вина…

— Осмотрелся? — первая пришла в себя Анастасия Дмитриевна. Она вплотную подошла к Морозу. — Понял, до чего Степан дожился? Гляди, гляди, не вороти рыло! Тебя я тоже как-то видела на карачках. Небось, вместе с ним хлещешь?

— Кому это нужно?

— Господи, — запричитала Анастасия Дмитриевна. — Зачем только родилась я на белый свет? За какие грехи мне жизнь такая дана? Что я буду делать? У меня же больная мама. Детей — куча. Кончатся ли когда-нибудь мои мучения? Хотя бы один день пожить

11—4836 161

по-человечески! Нет у меня больше сил бороться… Товарищ участковый, подскажи, как мне быть?

Сергей затоптался на месте, словно его поймали с поличным.

— Все уладится, Анастасия Дмитриевна. Вот увидите, все уладится, — заговорил он туманно. — Мы сделаем все, чтобы ваш муж перестал пить.

— Спасибо, товарищ участковый, — с тоской отозвалась Хабарова, должно быть, не веря уже никому.

Мороз улыбнулся, щуря узкие глаза. Он уже оправился от потрясения и чувствовал себя, как говорят, в своей тарелке.

— Надо посадить его на диету или приставить к нему какого-нибудь трезвенника. Это, правда, мифическое предложение, но оно может кое-что вам дать. Лично я — за перевоспитание человека.

Анастасия Дмитриевна нерешительно взглянула на него:

— Болтун ты, парень.

— Язык мой — враг мой, — покорно согласился Мороз.

— Все уладится, Анастасия Дмитриевна, — повторил на прощание Голиков.

Мороз шел по улице в одиночестве. «Глупо все устроено в мире, — пустился в философские рассуждения Мороз. — Ходим, волнуемся, стараемся доказать что-то друг другу. Одни пьют, другие не пьют. Не всем же пить! Хабарова решила, что я тоже, как ее Степан? Впрочем, я действительно порядочная скотина…»