На углу, у Патриарших...

— Господи, чушь какая! — возмутилась Наташа. — Перестань сиять! — И, не выдержав, сама рассмеялась, избавляясь от пережитого волнения. — До чего же ты глупый!

— Догадалась? Жаль. Уж я скрывал, скрывал… — притворно посетовал Сергей.

— Зря не познакомила тебя с Жанной, — Наташа покачала головой. — Вот бы парочка вышла!

— Что же ты?!. — воскликнул Сергей, как бы очень сожалея об упущенном знакомстве.

— Пожадничала, — улыбнулась Наташа. — Дурачок, да мой.

— А мне она так понравилась! — продолжал балагурить Никольский.

— Не только тебе… — произнесла Наташа таинственно.

— Кому еще? — поинтересовался Сергей, изображая крайнее неравнодушие к Жанне и ее знакомствам.

— Старая любовь Алеши Тарасова, — сообщила Наташа и осеклась.

Никольский мгновенно переменился. Улыбка сбежала с его лица, в глазах появился хищный и азартный сыскной блеск.

— Эй, не делай стойку! — воскликнула Наташа. — У них давно уже все в прошлом, насколько я понимаю…

— Вы подруги? — деловито спросил Никольский, поневоле переходя на официальный тон опроса свидетеля.

— Боже сохрани! — Наташа истово перекрестилась. — Послушай, нам обязательно о ней говорить? — спросила она, постепенно накаляясь. — Ты считаешь, самый подходящий момент?

— Нет, конечно, — признал Никольский.

— Покажи, что купил. И выбрось эту стерву из головы! — велела Наташа уже безо всякой ласки в голосе.

— Уже выбросил, — заверил Сергей и тут же снова задал вопрос: — Она здесь работает?

— Раньше работала, — ответила Наталья неохотно.

— А теперь? — быстро спросил Никольский. Наташа вздохнула и отчеканила раздраженно, но ровным голосом:

— Полякова Жанна. Отчества не знаю. Возраст — на пять лет старше, чем выглядит. Образование очень среднее. Хватка железная, как у мышеловки. Имеет собственную ювелирную лавку в Нью-Йорке.

— Зачем приехала? — Сергей уже не мог остановиться: он продолжал делать свою работу, будто и впрямь разговаривал не с возлюбленной, а со свидетелем по очередному уголовному делу.

— По причинам, о которых мне ничего не известно. Еще вопросы, гражданин начальник?.. — произнесла Наташа с тихой яростью.

— Прости… — опомнился Сергей.

Наташа отвернулась. Достал, мент… Даже такие минуты умудрился испортить. Вот ведь ментяра неисправимый! Как с ним жить? Он и в постели будет думать об очередных еще не раскрытых преступлениях…

Никольский достал из кармана две коробочки.

— Посмотри, пожалуйста, — попросил он покаянно.

— Не сейчас, — отказалась Наташа, не оборачиваясь.

— А когда? — Сергей терял почву под ногами: он понимал, что обидел любимую, но как ей объяснить, что сделал он это не нарочно.

— Не знаю… — холодно отозвалась Наташа. — Когда вспомню, что я тебе ответила — в твоем сне.

— 

В ресторане шла та же самая вечерняя программа. Хор цыган располагался на эстраде, а солист Гулевой бродил со скрипкой по залу. Совершив очередной круг, он развернулся и вдруг на секунду замер, не спуская взгляда с крайнего столика. За столиком сидели Володя и Яна. Гулевой приблизился к ним. Скрипка звучала нежно и трогательно. Он играл для Яны, но смотрел на Володю. И воображение цыгана пустилось в пляс, обгоняя мелодию. У Володи появились очки… борода… патлатый парик. Теперь за столиком сидел человек, знакомый Гулевому: тот самый журналист, что расспрашивал его о фамильной броши. Песня кончилась. Раздались аплодисменты. За столиком сидел прежний Володя — богемный представитель свободной прессы в легком подпитии.

— Извините, — сказал Гулевой. — Кажется, мы знакомы?

— Ага, — согласился Володя. — Кочевали вместе. По степи.

— Вы были у меня в гостях, — напомнил цыган.

— Верно. В кибитке, — издевался журналист.

— Володя, не заводись, — предупредила Яна.

— Дома были, — уточнил Гулевой.

— Гляди-ка, — улыбнулся Володя Яне. — У него и дом есть.

— Я прошу тебя, — снова предупредила она.

Володя снисходительно посмотрел на Гулевого.

— А ты ничего не путаешь? — спросил он мягче.

— Нет, — покачал головой цыган. — Я сомневался, пока не услышал ваш голос. Но теперь совершенно уверен.

— И что тебе надо? — вновь моментально окрысился журналист.

— С вами в милиции хотят поговорить, — произнес Гулевой твердо.

— Вот номер! — возмутилась Яна. — Да кто вы такой?

— Чокнутый, — объяснил ей Володя. — Разве не видишь? Пошли отсюда.

Он бросил на стол деньги и поднялся. Гулевой преградил ему путь.

— Боюсь, придется немного задержаться! — заявил он решительно.

— Пошел ты!.. — рассвирепел Володя и толкнул Гулевого в грудь.

— Володя! — крикнула Яна.

Но было поздно. Гулевой отлетел к соседнему столику и рухнул на него спиной, ударив скрипкой по голове кого-то из новых русских. Другие новые русские, сидевшие там же, вскочили и, вмиг вспомнив недавнее свое пролетарское прошлое, кинулись с кулаками — кто на Володю, кто на Гулевого. Хор цыган, теряя приклеенные усы и бороды, под которыми обнаруживались чисто славянские лица, поспешил на выручку своему солисту. Драка закипела нешуточная…