На углу Вселенной

Роман поспешно затушил окурок, на этот раз, в порядке исключения, о край урны на длинной тонкой ножке, а не в горшке с фикусом.

Павла Григорьевича Кардашевского считали в институте человеком не от мира сего. Действительно, какому учёному в здравом уме и твёрдой памяти придёт в голову создавать классификацию воображаемых явлений? А Павел Григорьевич занимался именно этим. Он утверждал, что в бесконечной вселенной должно быть бесконечно много цивилизаций, в том числе и таких, которые сильно обогнали земную в своём развитии. Земля, со всеми её заводами и фабриками, самолётами и пароходами, вычислительными машинами и спутниками, занимала на шкале Кардашевского крайне низкую позицию. Попросту говоря, на нуле находилась Земля. До цивилизаций первого типа, которые используют всю энергию, получаемую планетой от своего центрального светила, нам ещё шагать и шагать. Не говоря уже о цивилизациях второго типа, которые могут потреблять всю энергию своего солнца, или о цивилизациях третьего типа, чья энергетическая мощь сравнима с мощностью всей галактики.

В институте Павла Григорьевича любили. Ибо был он человеком добрым, любознательным и, кроме того, настоящим учёным. Кроме шкалы цивилизаций, он занимался и реально наблюдаемыми астрономическими явлениями. То есть он сначала их предсказывал, а потом их открывали. Увы, за границей. Так он предсказал пульсары, как говорится, «на кончике пера». Интуиция у Павла Григорьевича была потрясающая. О ней в кулуарах ходили легенды. Например, рассказывали, как он сдавал в университете экзамен по теоретической механике. Курс третьекурсникам давался с трудом, читал его преподаватель, словно отбывая наказание. Те студенты, которые ходили на лекции, откровенно зевали или занимались своими делами. В конце семестра выяснилось, что экзаменационные билеты составлены не по учебнику, на который все надеялись, а по лекционному курсу, который никто не слушал. Конспектов ни у кого не было. Вернее, они были только у одной отличницы, Аллы Смирновой, которая принципиально ходила вообще на все лекции и семинары. Естественно, Алла никому конспекты не давала, потому что сама по ним готовилась. И только под утро перед экзаменом Павлу удалось завладеть конспектами на полчаса.

Что делать? Всё прочесть, а тем более запомнить, нет никакой возможности. И тогда Павел пошёл на хитрость. Написал на плотных листках бумаги числа от одного до двадцати пяти (именно столько было билетов) и разложил их чистой стороной кверху. Тщательно перемешал и наугад ткнул пальцем в первый попавшийся листок. Выпало число тринадцать. Не будучи суеверным, Павел выучил билет под этим номером и пошёл на экзамен. Надо ли говорить, что на экзамене ему попался именно этот билет!

Или вот ещё случай. Однажды Павел, уже работая младшим научным сотрудником в отделе радиоспектроскопии, поехал в гости к своему другу, Серёже Иконникову, только что получившему новую квартиру в спальном районе. Уже выйдя из метро, обнаружил, что записку с адресом Сергея забыл дома. И хотя мобильный телефон уже был изобретён к тому времени, ему ещё предстояло пройти немалый путь, чтобы стать достоянием простых смертных. Даже обычного телефона в квартире у Сергея пока не было. Павел, недолго думая, подошёл к гражданину в шляпе, шедшему навстречу, и спросил, где живёт Иконников Сергей. Тот назвал точный адрес. Этот гражданин в шляпе оказался человеком, знавшим Сергея ещё по астрономическому кружку в Киеве и как раз недавно побывавшим у него в гостях. Естественно, он был единственным человеком во всём этом спальном районе, который мог в тот момент дать адрес Сергея.

Круглую комнату, в которой работал Павел Григорьевич, кабинетом можно было назвать с большой натяжкой. Кроме профессора, в ней сидели ещё четверо сотрудников. Столы располагались по периметру, и сотрудники сидели спинами к центру, чтобы не сверлить друг друга глазами и не мешать друг другу заниматься тяжёлой умственной деятельностью. В центре комнаты стоял круглый стол, за которым распивались крепкие чаи, а иногда, по праздникам, и другие напитки. В распоряжении Павла Григорьевича был стол-секретер в виде бюро с полукруглым верхом, который в отсутствие хозяина опускался и запирался на ключ.

– Входите, Покровский. Все ушли в буфет, мы с вами спокойно побеседуем, – такими словами встретил Романа сидящий за своим бюро Павел Григорьевич, полуобернувшись на стук в дверь.

Роман с любопытством оглянулся по сторонам. Он редко бывал в этой комнате и каждый раз обнаруживал в ней что-то интересное. Вот и сейчас глаза наткнулись на новое изречение, написанное на листе ватмана синим фломастером и красующееся на стене между двумя окнами: «Смотрим в книгу и видим… выражение для лапласиана в сферических координатах». Сдержав невольный смешок, Роман вопросительно посмотрел на Павла Григорьевича.

– Присаживайтесь, – Роман сел на указанный стул, – и расскажите, чем вы сейчас занимаетесь. Мне ваш диплом понравился, вы там высказали оригинальные идеи о магнитном поле нейтронной звезды.