— На помощь! — от громкого крика со стороны леса оба вздрогнули, отводя глаза друг от друга. — ЭЙ, НА ПОМОЩЬ!
Из-за деревьев выбежал Томас, за которым по пятам бежал разъярённый Бен. Его лицо было нечеловечески злым. В нём кипели те эмоции, которых она никогда не видела прежде ни у кого из глэйдеров. Ненависть. Настоящая и жгучая ненависть. А здесь все держались друг друга. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
— На помощь! — продолжал вопить Томас.
Майя, Ньют и остальные глэйдеры мигом побросали всё и побежали к ним.
Внезапно Бен рванул вперёд и, нагнав Томаса, повалил того на землю. Он наползал на него с хрипом, пытаясь задушить, что-то повторяя без конца, брызжа слюной. Удар вовремя подошедшего Ньюта отбросил Бена от Новичка. К нему тут же подбежало несколько парней, удерживая за руки и за ноги, чтобы он снова не набросился на Томаса или кого-то ещё.
— Ты что делаешь?! — выкрикнул Ньют ему в лицо, но тот будто не слышал.
Бен тяжело дышал, пытался вырваться, скаля зубы, выплёвывая что-то хриплым нечленораздельным шёпотом. Майя отчётливо увидела выражение его окровавленного лица, и внутренности болезненно сжались. Это был не Бен. Не тот Бен, которого она знала, пусть и не очень хорошо. Это было голодное и безумное чудовище.
— Что произошло? — не своим голосом спросила она.
— Он набросился на меня! — воскликнул Томас, поднявшись на ноги.
Бегун перестал вырываться, и его взгляд на минуту чуть прояснился. К нему, подозревая худшее, подошёл Алби.
— Нет… Пожалуйста, нет!.. — пролепетал бегун совершенно беспомощно. Минута ярости прошла, уступив беззащитности и страху.
— Его рубашку. Задерите!
Рубашку задрали, несмотря на протесты Бена. От увиденного у Майи закружилась голова. На бледной коже бегуна красовался ярко-красный укус, от которого стройными нитями шли потемневшие до чёрно-фиолетового цвета вены. На месте укуса в сухой белой коже была настоящая глубокая, контрастно тёмная дыра.
Майе рассказывали о тех самых «чёрных днях», когда гриверы жалили глэйдеров, после чего их кровь темнела, они набрасывались на своих же в каких-то бреднях и в итоге просто сходили с ума. Но Майя никогда не видела этого своими глазами.
Она заметила, как изменились лица Алби, Галли, Ньюта. Она знала, что означает укус, а нападение на своих — тем более. И Бен знал, но продолжал умолять.
Она почувствовала, как кто-то взял её за руку. Фаркл.
— Может, мы можем помочь?.. — робко спросил он.
— Этому не помочь, Фаркл. — отрезал Алби. — Тащите его в Кутузку!
Парни подняли Бена и понесли, пока тот всё рвался куда-то, кричал, звал и от безысходности бился как будто сам с собой. Майя стояла и стеклянными глазами смотрела на него.
«Прошу, помогите мне… Пожалуйста.»
Наверное, она никогда не забудет этот обречённый голос, полный бесполезной мольбы и боли.
— Майя?.. — Фаркл не успел договорить, Майя уткнулась носом в его плечо и заплакала.
Она никогда не думала, что ей придётся увидеть человека, которого уже не спасти. Она впервые за все два месяца, по-настоящему ощутила опасность и страх.
Фаркл запретил ей идти на изгнание. И как Майя ни уговаривала, как ни доказывала, что всё это усталось, что всё с ней нормально, синеглазый только покачал головой и сказал сидеть в Хомстеде. Она не пошла, но в Хомстеде не осталась. Майя, подобравшись как можно ближе, зашла за дерево, из-за которого она могла всё увидеть, и прислонилась лбом к его неровной коре.
Вот глэйдеры стоят с длинными палками, вот Минхо толкает к ним Бена с завязанными за головой руками.
Бегун подвёл его к самым Воротам, ноги Бена заплелись, и он рухнул на землю. Недалеко от себя блондинка увидела Чака и Томаса. Мальчик что-то сказал ему, и, нахмурившись, ушёл. Ей тоже захотелось уйти, но ноги как будто приросли к земле.
Ворота щёлкнули и заскрипели. Парни опустили палки и, медленно двигаясь на Бена, втолкнули беднягу в Лабиринт. Из последней щели вырвался истошный, почти нечеловеческий крик, и две громадные каменные плиты соединились.
Майя продолжала стоять. Уже все разошлись, солнце почти село, а она всё стояла и тупо смотрела в одну точку — ту, где закрылись ворота. Слёз не было, Майя вообще не привыкла плакать. Утром — чуть ли не впервые за всю жизнь, что она помнит. Но само осознание, что они толкнули своего товарища на верную смерть, вызывало у Майи отвращение к глэйдерам. И к себе, за то, что не могла ничего сделать. Надо было с воплями закрыть Бена, остановить парней, хотя бы попытаться ему помочь. Ведь это всё-таки смерть.
— А Фаркл сказал, что запретил тебе сюда ходить. Но, видимо, для тебя никакие правила преград не представляют. — голос подошедшего Ньюта прозвучал как в тумане.
— Это же бесчеловечно. — еле шевеля губами прошептала девушка.
— Майя, так нужно. Пойми, ему мы уже не смогли бы помочь, а он мог в любой момент начать творить настоящий хаос. Он уже начинал. Напал на Новенького, а это нарушает наши законы.
Ньют подошёл к ней и положил руку на её плечо. Майя не шевельнулась.