На веки вечные. И воздастся вам…

— А чего с ними делать? — удивился Ребров. — Пусть лежат, тут не наша зона оккупации, вот пусть американцы и разбираются. Сейчас наши подъедут — подберут нас и подбросят до Нюрнберга. Только вот что — про нападение ни слова. Не надо волновать клиентов. Говорим, что просто заглох мотор. Ну, а ты как, сержант с под Одессы? — повернулся он к Гросману. — Жить будешь?

— А-а, — отмахнулся тот и все-таки болезненно сморщился. — И не такие дырки терпели!

— Ну, терпи тогда… Только перевязать тебя надо.

Генерал Филин внимательно слушал Реброва, буквально полчаса назад доставившего Паулюса в Нюрнберг. Операция, к счастью, прошла успешно.

— Ну и что этот сержант, который Руденко охраняет? — поинтересовался он. — Сильно его зацепило?

— Да ничего страшного, крови только много потерял. Но он парень живучий. С под Одессы как никак, — устало пошутил Ребров.

— Ну, и хорошо. А то бы Руденко устроил нам с тобой!.. А гость? Он как реагировал на происходящее.

— По-моему, никак. Даже ничего не заметил. Он, как Александров говорит, все по сторонам смотрел. На родные поля и нивы… И предавался сентиментальным размышлениям.

— Ну что ж, его понять можно — три года он тут не был… А вообще, я тебе скажу, интрига закручивается. Гектор сообщил, что англичане предлагают американцам не очень давить на Шахта, потому что они не считают его военным преступником. Наш дорогой коллега Джексон регулярно получает анонимные послания, где его предупреждают, что осудить крупного банкира ему не удастся, потому что он принадлежит к касте неприкасаемых… Да что англичане! Среди американской делегации такая борьба идет! Джексон буквально враждовал с генералом Донованом из управления стратегических служб. Донован беседовал с Герингом с глазу на глаз, причем без всякого протокола! Договаривался с Шахтом, что тот получит возможность заслужить освобождение, если даст нужные показания… Вот такие вот брат обстоятельства.

Джексон, правда, добился, чтобы Донована отозвали. Тот уехал, но прихватил с собой важные документы и пообещал, что Джексон еще пожалеет о том, что с ним связался…

— Понятно. Джексону теперь не позавидуешь… Ну, а какие будут указания по Паулюсу.

— С Паулюсом, пока он в Нюнберге, тебе придется быть рядом. Не получилось на дороге, могут попробовать тут. Эсэсовцев у них для этого дела хватит. Комната в доме, где он будет жить, для тебя готова. Так что располагайся.

— Мы там одни будем?

— Ну вот еще! В доме наши люди живут — следователи, переводчики, эксперты. Так что незаметно туда пробраться трудно.

Постскриптум

Многочисленные источники подтверждают, что в 1946–1947 годах, несмотря на тяготы последствий войны, население советской зоны жило, в целом, существенно лучше, чем в западной части Германии.

Вот как описывал тогдашнюю ситуацию очевидец событий, известный английский исследователь Джордж Неттл: «Сравнение между Западной и Восточной Германией свидетельствует об относительном успехе русских. Значительные массы потребительских товаров, которые в Западной Германии появились лишь после денежной реформы 1948 года, гораздо раньше были выброшены на рынок в советской зоне. Общим состоянием в Восточной Германии в первой половине 1946 года были экономическая активность и надежда». Аналогичные оценки есть и в анализе других английских и американских исследователей.

Глава III Розы ему подавай!

Паулюсу отвели комнату на третьем этаже в самом конце коридора направо от лестницы. Напротив поселились прилетевшие с ним из Москвы офицеры охраны. Реброва устроили в первой комнате налево от лестницы. Предчувствуя очередную бессонную ночь, он хотел вздремнуть пару часов, но тут объявился нежданно Гаврик. Причем вид у него был не непривычно встревоженный, а встревоженный чрезмерно, с избытком.

— Случилось что, Гаврюха? — не стал дожидаться, когда Гаврик соберется с духом и выложит все сам, Ребров.

— Случилось. Ты представляешь, как работают наши синхронные переводчики?

— Ну, примерно… У каждого в зале наушники и он может, переключая кнопки, слушать по выбору одновременный перевод с четырех языков.