На веки вечные. Свидание с привкусом разлуки

– Вы желали победы русским? Вернее, советским? Хотя ваши родители были вынуждены покинуть родину? А вас, дворян, объявили паразитическим классом, который надлежит уничтожить?

– Один мой дядя, он был гвардейским офицером, уланом, когда Гитлер напал на Советский Союз, сказал: «На нас напали». Понимаете, Алекс, он сказал именно так: на нас… В Париже мы жили буквально в ста метрах от гестапо. И гестаповцы ходили по нашей улице на работу… На свою работу. Дядя слушал сводки с фронтов по приемнику, хотя немцы запрещали их иметь. За это сажали в тюрьму. И ночью он услышал о победе под Сталинградом. Знаете, что он сделал? Он чем-то выкрасил кусок простыни в красный свет и вывесил на балкон. И со спокойной совестью улегся спать. К счастью мой кузен, возвращаясь домой на рассвете, увидел красный флаг раньше, чем его увидели гестаповцы. Он снял его и спрятал, а дядя полез на него с кулаками.

– Вы, русские, загадочные люди, – вздохнул Крафт. – Нам часто трудно понять вас.

– А чем вы здесь, в Нюрнберге, занимаетесь, господин Крафт? – поинтересовался Ребров. Почему-то вопрос этот прозвучал как-то грубовато, будто Ребров Крафта в чем-то подозревал. Ирина, сразу уловившая это, посмотрела на Реброва с чуть заметным удивлением.

– Алекс! Я же сказал – просто Алекс, – будто и не заметил ничего Крафт. – Чем занимается настоящий американец? Бизнесом, разумеется. Я заключаю договоры о мемуарах со всеми, кто может быть интересен нашей публике. Рассчитываем на этом хорошо заработать.

– С подсудимыми тоже договариваетесь?

– Разумеется! С ними в первую очередь. Это хороший товар сегодня. Не надо тратить деньги на рекламу! Реклама – во всех газетах. Правда, приходится иметь дело с ними только через их адвокатов, а они тоже стараются урвать свой кусок. Но дело не только в деньгах, адвокаты диктуют, что можно писать, а что нельзя. И, как вы сами понимаете, чаще всего нельзя писать самое интересное.

– Неужели американская охрана не может вам посочувствовать?

– Вы не знаете полковника Эндрюса! Это не человек, а камень.

– А если они не успеют написать для вас свои воспоминания? Если их повесят раньше?

– Ну, я почему-то думаю, что процесс, во-первых, затянется… И надолго.

– А во-вторых?

– Во-вторых, повесят не всех. Конечно, тут есть риск. Но бизнес без риска не бывает. Без риска, как это, плановое хозяйство, пятилетка… Или у вас другие есть сведения? Относительно сроков и приговора?

– Нет, никаких сведений у меня, разумеется, нет.

– Понимаю… Кстати, а когда приедет ваш главный государственный обвинитель господин Руденко?

Денис покачал головой.

– Не знаю. Как вы понимаете, этот вопрос не в моей компетенции.

– Черт, о нем ничего невозможно узнать! – сокрушенно сказал Крафт. – Может, вы что-нибудь расскажете? Кстати, не устроите мне потом встречу с ним? Его дневник во время процесса – это было бы весьма интересно… Мы бы могли заплатить хорошо за такой материал. Очень хорошо!

– Алекс, сбавьте скорость, – улыбнулась Ирина, приходя на помощь Реброву, который уже, судя по его поведению, изрядно утомился от напористого Крафта и его бесчисленных бизнес-планов. – Мы не в Америке. Ваш напор в данной ситуации не слишком уместен. И главное – вряд ли принесет успех.

– Жаль, – не стал скрывать разочарования Крафт. – Но вы подумайте, Денис. Все мои предложения остаются в силе. Может быть, у вас возникнут свои. А пока – откланиваюсь. Кстати, за все заплачено, – Крафт обвел стол рукой.

Когда Ребров с Ириной остались вдвоем, он спросил:

– Вы давно с ним знакомы?

– Два дня. А что?

Ирина посмотрела на него ясными внимательными глазами.

– Так… Мне показалось, что значительно больше. Очень прыткий господин. Как там у Бунина? «Змей в естестве человеческом…»

– Вы запомнили.

– Не только это.

– А что еще?

Ребров помолчал, потом, опустив глаза, процитировал:

– «Чем все это должно кончиться, я не знал и старался не думать…»

Ирина помолчала, а потом положила свои легкие тонкие пальцы на его руку.

Входя в кабинет Филина, он чуть не столкнулся в дверях с грузным мужчиной в мундире с погонами полковника, у которого было обрюзгшее и, видимо, привычно недовольное лицо.

– Добрый день, – притормозив, поздоровался Ребров.

– Здравия желаю, – недобро усмехнулся мужчина, смерив Реброва тяжелым взглядом с ног до головы.

Повернувшись к Филину, мужчина с неприятной ухмылкой спросил:

– А это, я так понимаю, наш герой? Хорош… Ну, я пошел, Сергей Иванович. Вроде все уже сказал.

Филин смотрел на Реброва, барабаня пальцами по столу. Выглядел он усталым и задумчивым.

– Товарищ Косачев, видимо, обо всем уже доложил? – спросил Ребров.

– О многом. А все ли это – я не знаю. Ты же не докладывал. Но ты даром времени не теряешь….

– В каком смысле?

– В таком, что у тебя каждый день приключения. На стадионе тебя чуть не убили. В ресторане тебя чуть ли не открыто вербовал некий американский господин. И оба раза с тобой была эта самая Куракина… Как это я должен понимать?

– Совпадение. Простое совпадение.

– Уверен?