На весах греха. Часть 2

Елица подбежала и, как девчонка, плеснула себе в лицо. На зарумянившемся лице блестели капли, волосы прилипли к шее, глаза заблестели весело и дерзко. Красавица, решила Мина и хлебнула воды из сложенной горстью ладони.

Они бродили горбатыми улочками, стояли на еще не застроенной верхушке холма, осматривали поросшие бузиной и диким орехом развалины старой мечети, а потом вышли на панорамное шоссе, огибающее город и уводящее вверх на плато.

Отсюда открывался весь город. Далеко на востоке горизонт неожиданно опускался, и над его ровной как борозда линией причудливо вздымались ввысь два округлых холма, как вулканы в стране лилипутов. Где-то там пронеслась конница хана Асларуха, спеша к травянистым полянам, где потом раскинулась первопрестольная столица Первого болгарского государства. Женщины полюбовались видом, набрали цветов, прикололи по веточке сумаха с розовато-коричневой куделькой и зашагали обратно по пустынной дороге.

Дома Елица застала Маргариту. У них не было принято запирать входную дверь, и она с порога заметила огромный кожаный чемодан. «Что сейчас будет!» — сказала она себе, в нерешительности стоя перед чемоданом. Маргарита сидела в гостиной и пила кофе.

— А, ты здесь? — виртуозно разыграла удивление певица, хотя сразу после приезда осмотрела комнаты и видела вещи Елицы.

— Здравствуй, тетя Марга! — подала руку Елица.

— Я тебя не ждала…

— И я тоже, — низким голосом отозвалась певица.

— А дядя в городе?

Узнав, что Нягол уехал, Маргарита растерялась.

— Как же так? Даже не сообщил…

Елица пояснила, что Нягол вернется вечерним самолетом.

— И что его так пришпорило?

Все еще чуть хмельная Елица прыснула — ужасно смешным показалось ей слово «пришпорило» представился Нягол в бурке, со шпорами, с сабле на боку.

— Извини, что-то меня смех разбирает, — начала оправдываться Елица.

— Очень хорошо!

Елица смотрела на нее, лукаво улыбаясь.

— Тетя Марга, а я напилась…

— Ах вот оно что! В компании провинциальных ухажеров?

— В компании одного мима.

— Мима?

— Это чудесный мим. Женщина. Она тоже напилась.

— Вы что же, посетили известный греческий остров? — укусила ее певица.

Елица комично сморщила лоб и снова прыснула.

— Тетя Марга, ты настоящая Кассандра! Вот букет оттуда…

Умный и красивый зверек, сказала про себя Маргарита.

Внезапное предположение о возможной тайной страсти Елицы давало ей козыри в руки. Если это так, другая не сможет терпеть Нягола, надо только умело закинуть удочку.

— А в остальное время стережешь храм?

— Подметаю время от времени.

Маргарита не знала, о чем еще спросить. Непосвященная в семейные неурядицы Елицы, она терялась в догадках, и ревность, подогреваемая главным образом честолюбием, была пыткой на слабом огне. Тут она спохватилась, а как же учеба, семестр еще не кончился, что ты здесь делаешь? Елица ответила, что пробует себя в других университетах, потому что этот ей надоел.

— Молодец, ничего не скажешь! — воскликнула Маргарита. — Порадуешь отца с матерью…

— … и весь сонм преподавателей, наших родных кадильщиков. Усекаешь?

Маргарита посмотрела на нее с новым любопытством.

— И чем, позволь тебя спросить, ты думаешь заниматься?

— Натурфилософией, — весело объявила Елица.

— А что, разве это не шик?

Маргарита покачала красивой головой.

— Ну и поколение растет!

— Тетя Марга, — вдруг попросила Елица. — Спой что-нибудь задушевное.

— Не хочется, девочка. Напелась.

— А когда дядя приедет, ты нам споешь, правда?

В комнату кто-то постучал. Это был Иван с телеграммой от Нягола. Увидев Маргариту, Иван смутился. Промямлил что-то о телеграмме, извинился за неожиданное вторжение — дескать, не знал, что в доме гостья, а он, то есть Нягол, приедет завтра, но если что нужно, скажем, ужин или еще что, милости просим, не бог знает какое угощение, но для близких людей…

Маргарита изучала брата Нягола с легким налетом снисходительности во взгляде и Иван еще больше смутился. Его пригласили сесть, предложили рюмочку ракии или коньяку, но он переминался как наказанный и упорно отнекивался. В конце концов он присел к столу, не зная, куда девать белые мозолистые руки. Елица принесла рюмки. Иван предпочел ракию, а Маргарита — коньяк. Понемногу пригубили, и Маргарита по-свойски принялась расспрашивать о семье, детях, о смерти старика — кончине, как она выразилась. Иван согласно кивал — да такова жизнь, один приходит на свет, другой уходит. Маргарита спросила, чем занимается Иван, сыновья и невестки, он, не вдаваясь в подробности объяснил, сжигаемый мыслью о младшем сыне, и вдруг бог знает с чего вспомнил об успехах Маргариты за рубежом: невестка читала в газете, поздравляем!

Маргарита была тронута: о ней знают даже такие люди, как Иван, в этом захолустье… А вот Нягол не поздравил — ни после фестиваля, ни по телефону. Эгоист, холодный эгоист, — она невольно глянула на Елицу. И этот зверек того же поля ягода. Она поблагодарила Ивана за теплые слова и сказала, что не забудет их.

Будто того и ждавший Иван поднялся из-за стола, повторил свое приглашение и тихо удалился.