На Вятке свои…загадки

А пока все спокойно и Яков Копосов, думая о душе своей и близких, жертвует луговые угодья храму. Интересно что место, где находился «лужок» удалось вычислить по карте и сегодня от построенной в Никульчино в 2001 году деревянной церкви святых Бориса и Глеба с высокого берега реки Вятки видно луг, на котором косил Яков траву, заготавливал сено и в короткие минуты отдыха смотрел на купола древнего храма.

«Се аз Яков Фомин Сын Копосов приложил поженку свою к святым страстотерпцам храму Бориса и Глеба, а поженка, та против Федора Головизнина, за рекой против Микулицына».

Яков Копосов не мог сам написать эти строки размашистой средневековой скорописью. В грамоте фигурирует еще два имени, это писарь Фетка Савин сын и «послух» (свидетель) Данила Варфаломеев Воронов. Данила Воронов личность в своем роде известная — историку из Нижнего Новгорода Алексею Мусихину, удалось обнаружить упоминание Данилы в других рукописных документах. Данила Воронов — был площадным дьячком и промышлял в Хлынове (Вятке) участием в составлении завещаний, прошений и челобитий. Отсюда мы узнаем, что благочестивому крестьянину Якову Копосову пришлось проделать немалый путь до града Хлынова. Отыскать на одной из площадей в кремле или на посаде дьячка Данилу и уплатив положенную мзду приступить к составлению вкладной грамоты.

Замечателен факт — если фамилии упоминаемые в грамоте удалось проследить по иным манускриптам хранящимся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), то вот крестьянин Яков Копосов упоминается в первые. По мнению вятского историка протоиерея Александра Балыбердина — участвовавшего в работе экспертной комиссии, эта грамота ценна не только с исторической точки зрения: «Очень дорого, что этот документ может рассказать о человеке, ведь история существует не ради фактов. Не ради каких-то схем или даже законов. Не ради букв. История нам открывает наших предков. Много ли мы знаем наших предков XVI века? Причем реальных исторических личностей. И вдруг благодаря этому документу перед нами предстает простой человек крестьянин Яков Копосов — труженик и благотворитель»

Второй документ датирован 1627 годом, эпохой правления первого царя династии Романовых Михаила Федоровича. Грамота «духовная память» (завещание) прихожанина Борисоглебской церкви села Никульчино крестьянина Артемия Сандалова. Она тоже долгие годы с 1938 года считалась пропавшей, и все это время лежала на полке архивного хранилища в одной из толстых папок в фонде Покровской церкви.

Документ написан столбцом. Бумага тряпичная имеет филиграни видные на просвет — это водяные знаки. Судя по символам, бумага попала в Хлынов из Западной Европы. Весьма вероятно, что это Франция или Голландия. Один символ скрыто присутствующий на бумаге, выделяется своей необычностью и таинственностью. На просвет видно здание с неким шифром на боковой стене и крестом, увитым змеей. Знак можно было бы отнести к символам зарождавшихся в Европе тайных обществ, но более вероятно, что это цеховой знак одной из мастерских, производивших бумагу.

Кстати, крест увитый змеей — это знак встречавшийся в общинах ранних христиан в начале нашей эры и символизирует он победу светлого начала над темными силами и вечную жизнь.

Пропавшая грамота начинается строчками воспринимаемыми на слух, как стихи, хотя повод печальный: «Се азъ Артемий Клементьев сынъ Сандалов пишу сiю изустную память отходя сего света кому что дати или у кого что взятии».

Автор завещания наделяет своих детей и супругу имуществом. Жене Марье Артемий оставляет шубу однорядку да шапку и корову в придачу. Детям своим Ивану да Лаврентию котел на двоих, а вот Минею меньшому сыну котел одному. Интересно, что и тогда родительское предпочтение было на стороне младшего сына — больше жалели, больше любили.

Котел вещь просто необходимая в сельской жизни, а применялся он для «винокуренного промысла» и варки деревенского пива — при умелой эксплуатации такой котел мог приносить немалый доход, потому и фигурирует в завещании как особенная ценность.

Очень интересно упоминание бытовавших тогда денежных единиц. Этим вторая грамота особенно уникальна! Артемий сын Сандалов как благочестивый христианин, сперва упоминает в завещании «дати» дому святых Бориса и Глеба (церкви) в казну два алтына денег, а также «поженку» (луг) на берегу реки Вятки.

А вот «взяти», то есть взыскать с должников, Артемий планирует достаточно солидные суммы. С Гаврилы Васильева сына Сунцова — девять алтын денег, c Дениса Козмина сына Шибанова — 26 алтын и 4 денги. С Федота Никифорова сына Микитина — 26 алтын и 4 денги. Да с Федора Давыдова сына Лагунова гривна денег.

Из сумм, упоминаемых в завещании видно, что Артемий был человеком зажиточным жил небедно и видимо даже ссужал деньги односельчанам. Попробуем разобраться в денежных терминах VXII века. Название денежной единицы «копейки» в грамоте не встречается. Хотя именно копейка была в то время основной денежной единицей, чеканилась из чистого серебра.