«Что касается крестьянских масс, то они хлынули от большевиков благодаря их внутренней политике в отношении крестьянского класса, а она была такова, что, например, при организации комитетов бедноты товарищ председателя местного Совдепа расстрелял нескольких крестьян, когда они отказались организовать комитеты бедноты; когда не подчинились ему, то было объявлено, что Ч[истопольский] уезд не существует и закрыты все учреждения. Это вызвало ненависть к большевикам со стороны крестьян, но потом, когда увидели, что белогвардейцы стали еще сильнее расправляться, чем большевики, ибо за месяц в Казани было расстреляно 1700 человек, причем были расстреляны крестьяне, самые лучшие старые партийные работники (человек 50 по всем деревням, хотя и сейчас точно не знаем [сколько]), но самые лучшие работники схватывались на улице и расстреливались. Как только Казань была взята, крестьяне сейчас же вышли добровольческой дружиной, и пошли к Казани, некоторые попали как раз между белогвардейскими отрядами и были вырезаны, человек 200–300. Затем были карательные экспедиции по деревням. Между прочим, только теперь усилилось классовое сознание крестьян, сознание интересов Советской республики. Они сейчас мобилизуют свои регулярные войска очень охотно, мало того, что идут в Красную Армию, но они еще подвозят муку, картофель, хлеб фунтов по 20–30 на едока. В последнее время Красная армия относилась к крестьянам очень хорошо и представляла собой огромную военную силу и крестьяне ей помогали. Это не те ряды Красной армии, которые были до 4–5 съезда [Советов], это настоящие регулярные войсковые части, которым могло бы позавидовать русское правительство при Николае Втором; также очень хорошие и лошади. Отношение крестьян к Красной армии самое лучшее, несмотря на то, что много сел уничтожено прямо до основания, например, в Казанской губернии по берегу Волги почти ничего не осталось»
15.
Майоров отделял отношение казанского крестьянства к Красной армии и к большевикам, заявив: