На войне и в плену. Воспоминания немецкого солдата. 1937—1950

Один из пленников крикнул мне:

— Скорее беги на станцию. Он убьет тебя, когда придет в себя.

— Уходите и оставьте нас вдвоем, — ответил я. — Начинайте разгрузку, я скоро приду.

Мои товарищи исчезли в лесной тишине. Коля лежал лицом вверх, на его лице отражался лунный свет, а я раздумывал, не стоило ли мне просто убить его. Второй охранник в это время находился в Вадине, где он регулярно посещал знакомых женщин, поэтому у меня было достаточно времени на побег. Но каковы были бы мои шансы на успех и что меня ждет, если меня поймают? По крайней мере, ответ на второй вопрос был очевиден. Инстинктивно я почувствовал, что с моей стороны лучшим поведением будет держаться нагло и делать упор на моей моральной правоте, не забывая о том, что при первой же возможности пристрелить меня охрана воспользуется этим шансом.

Не успел я принять решение, как Коля зашевелился и сделал попытку встать на ноги. Я шагнул в его сторону, чтобы помочь ему, но как только он увидел меня, то вскочил на ноги и бросился по дороге назад в лагерь, где осталось его оружие. Я направился в другую сторону, на станцию, где как ни в чем не бывало помог своим товарищам разгружать продукты. Те пленные, которых я отправил в лагерь обуваться, тоже вернулись на станцию. Они рассказали мне, что Коля молча пронесся мимо них с диким выражением глаз. Все считали, что я должен быть настороже.

Мы взяли на время сани с лошадью и отправились обратно в лагерь. Двое моих товарищей шли впереди, чтобы вовремя предупредить меня об опасности. Но все было спокойно: должно быть, Коля решил сначала выспаться. Мы спокойно разгрузили продукты на складе и снова отправились спать. Весь остаток ночи я так и не смог заснуть, но мое беспокойство было напрасным. Утром охранники так и не появились, и я вместе с бригадой отправился в лес, на участок, где мы обычно работали. Когда мы вернулись, оба конвоира стояли около кухни. Изо всех сил стараясь быть невозмутимым, я направился к ним и поздоровался:

— Добрый вечер.

Они ответили вежливо, даже несколько застенчиво. Из этого следовало, что мне пока не следовало ждать никаких неприятностей. Я мог чувствовать себя в безопасности, пока не повернусь к ним спиной, но им не удастся застать меня врасплох. Это открытие вдохновило меня предпринять против конвоиров кое-что еще.

Я начал рассчитывать количество древесины, которая была заготовлена при мне, и сравнивать эти данные с тем количеством, что заготавливалось до моего прибытия. Я распорядился, чтобы каждый из моих людей ставил на обработанном им бревне свое имя. Это позволило мне точно подсчитывать объем нашей работы. Потом я сообщил охранникам, которые все еще вели себя подозрительно покладисто, что проведу в лесу целый день, чтобы сверить данные наших записей с данными приемки. Они ответили, что в этом нет необходимости, к тому же в лесу выпал глубокий снег. Одним словом, им совсем не хотелось, чтобы я этим занимался. Я взял себе помощника, чтобы можно было закончить работу за один день.

Готовые бревна лежали на участках леса, где наша работа была давно закончена. По дороге в лес нам встретилось несколько волков и диких кабанов, которые старательно рыли снег под деревьями в поисках пищи. Голод, что делал их особенно свирепыми, в случае если бы нам пришлось вступить с ними в схватку, в то же время удерживал их от неспровоцированного нападения. У нас с собой был топор для того, чтобы обрубать сучья на бревнах перед тем, как их пометить, и лопата, чтобы разгребать снег. Вооруженные этими инструментами, мы смело шли на животных, пока они медленно не отступали перед нами, исчезая в заснеженном лесу. Готовую древесину сильно занесло снегом, и мы, несмотря на то что работали споро и упорно, не успели закончить работу до сумерек.

В тот вечер случилось так, что я остался в комнате один. Повар все еще возился на кухне, а медик делал свой ежевечерний обход, пытаясь помочь обмороженным. В комнату прокрался Коля.

— Давай все забудем, — предложил он. — Оставь эти угрозы сообщить обо всем в главный лагерь. Мы здесь одни, без офицеров. Почему бы не перестать ссориться и не пожить мирно?

— Я готов согласиться, — ответил я.

— Хорошо! — поспешно воскликнул конвоир.

Но я не закончил:

— Я готов согласиться, но с одним условием: еда пленных предназначена только для пленных. А вы занимаетесь своими прямыми обязанностями, которые, как мне сказал в лагере полковник, заключаются в том, чтобы не дать нам совершить побег. Ответственность за работу и общее руководство остается за мной.

— Хорошо, — согласился Коля. — Если ты не будешь доставлять нам хлопот, мы согласны не трогать тебя. Но если что-то пойдет не так, если вы не будете выполнять норму, то нас тоже накажут. А сейчас пойдем и выпьем.

— Нет, спасибо, — многозначительно ответил я. — Мне нужно закончить расчеты.

Несколько дней мы строго придерживались этого соглашения, и все было хорошо. Я даже перестал обращать внимание на охранников. Потом вдруг ко мне снова зашел Коля.