На волнах оригами

Такие, как Гектор, привыкли делать все по-своему. И они всегда бросают вызов обществу – именно это крылось в его взгляде.

– …я умру от переумиления, – шептала восторженная Ниночка, сцепившая на коленях пальцы в замок. Отчего-то этот Гектор вызывал в ней самые теплые чувства, и я никак не могла взять в толк – почему он ей так нравится? Что подруга нашла в том, кому суждено быть лишь идолом и только?

– Что? – не сразу поняла я подругу, находясь в шоке от всего происходящего.

– Я ей тут распинаюсь про любовь всей моей жизни, а она меня не слушает, – рассердилась Журавль, но ее любимчик заговорил в микрофон, и она вынуждена была замолчать. Лишь пожирала солиста «Лордов» взглядом. Ее мечта сбывалась на глазах.

На слова Гектор был так же скуп, как и на жесты. Обведя собравшихся тяжелым взглядом, он сказал на английском, что рад видеть поклонников творчества Red Lords и надеется, что концерт пройдет отлично, а еще добавил, что в столице они неплохо проводят время, а алкоголь у нас хороший, как и девушки, – помочь понять его слова мне помогла Ниночка.

Голос у него был глубокий, приятный, но растекаться лужицей, слыша его, мне не хотелось, тогда как Журавль млела, внимая каждому слову Гектора, и я почему-то подумала мельком, что улыбается она не фронтмену «Лордов», а своим собственным фантазиям.

После Гектора, с царским видом усевшегося на свое место, положив одну ногу на другую и откинувшись на спинку кресла, слова приветствия говорили и другие музыканты – им подносили микрофоны, и они приветствовали публику. Кезон говорил пару минут, шутил, смеялся, и голос у него теперь мне показался несколько иным, чем вчера. Возможно, потому, что сейчас он говорил по-английски, а микрофон искажал его голос, и я не могла понять, то ли это действительно один и тот же человек, то ли вчера я познакомилась с двойником или близнецом музыканта. Поверить в то, что я дважды умудрилась познакомиться с людьми, скрывавшими свою истинную сущность, было сложно. К тому же свой отпечаток накладывала и игра Кейтона – быть обманутой дважды не хотелось. Не зря говорят, раз обжегшись на воде, дуешь на молоко.

Автограф-сессия началась, и поклонники творчества группы начали подходить к музыкантам под зорким контролем охраны. Если на улице фанаты RL устраивали если не беспредел, то что-то близкое к нему, то автограф-сессия проходила цивилизованно. Да, кто-то не мог выдержать наплыва эмоций, то и дело слышались вскрики, смех, а одна девушка даже дала волю слезам, стоя около Визарда. Ей было совсем немного лет – около шестнадцати, и музыкант, чтобы успокоить девушку, коснулся ее волос пальцами, унизанными перстнями. Она, кажется, от изумления перестала дышать.

Атмосфера действительно была теплая. Поклонники с детской радостью общались со своими кумирами, явно слабо веря в происходящее, и те отвечали на их вопросы, фотографировались, принимали подарки, оставляли свои автографы – тот самый примеченный мною байкер попросил Гектора расписаться на мощном предплечье – решил сделать своеобразное тату. Очередь желающих пообщаться с «Лордами» двигалась не слишком быстро, но Нинка оставалась на удивление спокойной, явно чувствуя себя хозяйкой положения и словно разрешая всем этим людям пообщаться с Гектором. Я же чувствовала себя крайне странно, и неловко, и смешно одновременно. Тот, кого звали Визард, прежде чем расписаться, смотрел на меня внимательно, словно изучая, и мягким голосом произнес что-то вроде:

– О, девушка-выбор. Ты должна выбирать. Только нужно сделать правильный выбор, – тут он улыбнулся мне, и я смутилась, не поняв, что он хотел этим сказать.

Или я неверно перевела его слова?

Мне оставалось лишь улыбнуться и поблагодарить его на английском.

В голове моей созрел маленький план. Нет, сначала я не думала, что воплощу его в жизнь, это было лишь моим развлечением, однако какое-то время спустя, когда волею судьбы я оказалась у столика Кезона, а Нинка, соответственно, наконец, во всей своей красе предстала пред своим длинноволосым принцем с мрачным взором, я молча протянула букет второму солисту. Белые розы тотчас перехватил один их охранников, но Кезон, увидев цветы, сделал жест рукой, и они остались на столе перед ними. Он вытянул розу, поднес к носу и с полуулыбкой вдохнул ее сладковатый аромат.

– Кирилл? – решилась я, поняв, что если не спрошу, буду жалеть, что была так нерешительна. В конце концов, если это не Кирилл, а настоящий Кезон, он и не поймет моих слов. А если это мой сосед по отелю, то пусть знает, что я его узнала.

И не играет со мной.

Музыкант, наконец, посмотрел на меня. Его рука с протянутым цветком застыла в воздухе. В темных глазах промелькнула молния.

Кажется, узнал.

Кажется, я была права.

Но как же так?..