На волнах оригами

Антон не показывал, что устает, хотя, конечно, многие могут сказать, что быть музыкантом – не такая уж и сложная профессия. От чего там уставать – сиди себе да играй на гитаре, или там на барабанах, или пой. Но я точно знала, что это – лишь иллюзии ленивых людей. Любая творческая работа – от художника до музыканта – энергозатратна и требует, кроме вдохновения, множества усилий, усидчивости и особого желания довести дело до конца, чтобы представить свое детище на суд другим людям. Процесс создания текста и музыки, бесконечные репетиции, заучивание своих партий, сыгрывание, работа в студии, сведение – все это отнимало не только ужасно много времени, но и сил. И я уж не говорю об поддержании имиджа, о концертах и гастролях, на которых выкладываться нужно по полной.

Только те, кто действительно умеет жить музыкой, способны выдержать этот сумасшедший ритм жизни.

Общаясь с Антоном и его друзьями, я вдруг поняла: быть музыкантом – это не только жизнь под знаменитым девизом «секс, наркотики и рок-н-ролл», это еще и упорная, самоотверженная работа…

И я стала уважать Антона еще больше.

Наверное, остальные музыканты «На краю» ненавидели своего лидера за то, что он сбегал ко мне, чтобы мы могли провести больше времени вместе, тет-а-тет, прежде чем он уедет в Германию.

А времени оставалось все меньше и меньше. Финальный концерт в столице вот-вот должен был состояться, да и пора было «На краю» начать записывать новый альбом, о котором уже много говорили как журналисты, так и пользователи Интернета.

Все, от самых бешеных и преданных фанатов до резко негативно настроенных критиков, ждали от группы Кея результатов. Кто-то называл команду «пробной ласточкой российской рок-сцены на западном фронте». А кто-то, откровенно злорадствуя, предсказывал фиаско.

Поэтому я точно знала, что Кей, как фронтмен «НК», не может позволить себе расслабиться и упорно работает над собой: вокалом, музыкой, текстами. А тут у него появилась я – отвлекающий маневр. Поэтому я не устраивала сцен, не пыталась быть навязчивой и просто ждала, когда он освободится.

Иногда я спрашивала сама себя – смогу ли я ждать так его всегда, и пока что не находила ответа. Все ответы ждали меня в будущем.

И препятствия – тоже ждали.

А Кей работал не только над собой, но и над другими. Это я поняла, побывав однажды в студии.

В один из дней он взял меня с собой на репетицию, хотя, как я понимала, это не особо приветствовалось ни менеджером, ни продюсером, ни звукорежиссером, однако тогда Тропинин заезжал в студию повторно и совсем ненадолго, а потому, чтобы не терять времени, потянул меня за собой.

Проведя по знакомым коридорам, Антон оставил меня в той самой двухуровневой комнате отдыха со встроенным баром и удобными креслами на втором этаже. Именно там не так давно я волею судьбы и узнала правду о том, что Антон и Кей – не братья, а один человек.

Признаюсь, в эту комнату я входила без особого желания, словно боясь, что вновь узнаю в ее стенах что-то такое, что вновь разобьет мне сердце. Но все обошлось.

Пока Антона не было, компанию мне вновь составил Филипп, длинная отросшая каштановая челка которого была даже как-то по-девичьи заколота назад, что делало его еще более милым и каким-то открытым.

Он, похожий на плюшевого миловидного медвежонка, сел рядом со мной в черное комфортное кресло и, протянув бокал грейпфрутового сока, сознался:

– Честно говоря, сейчас я чувствую себя куда легче.

– Почему? – подняла я удивленный взгляд на гитариста.

– Было чертовски неловко разговаривать о Кее, зная о его игре. Грязь, она прилипчивая штука, – улыбнулся мне виновато Фил. – А я чувствовал себя соучастником. И когда ты все узнала, у тебя такой вид был… Я думал, с ума сойду… А-а-а! – взлохматил он от порыва эмоций каштановые, с красными прядями, волосы. – В общем, Катенька, извини.

– Принято, – кивнула я благосклонно.

– И помни, что наш Кей любит тебя, – подмигнул мне Фил.

И только сейчас я заметила, что от его глаз, как у Томаса, разбегаются смешливые морщинки-лучики.

– Жизнь – забавная штука. Кей – такой дарк бруталити рок-стар, а влюбился, как ванильный мальчишка.

– Опять заливаешь про любовь, воробушек, – появился перед нами черноволосый Рэн – брат-близнец Фила и второй гитарист «На краю». На щеках его была легкая щетина, смоляные волосы – растрепаны.

Братья были не слишком высоки и худы, однако меня всегда удивляло, какие большие у обоих ладони – узкие, с длинными пальцами, выпирающими костяшками. Сразу видно – гитаристы.

– Зови меня господином Романтиком, увалень, – отозвался Фил.

– Твои слова попахивают БДСМ. Я в такие игры не играю, – громко объявил Рэн и широко улыбнулся мне:

– О-о-о, салют, хорошая девочка Катя! Рад тебя видеть! Скажу тебе прямо – круто видеть человека, который может обуздать нашу певичку, – весьма фривольно выразился он об Антоне, но меня это рассмешило. Слышал бы это «певичка», наверное, разозлился бы.

Рэн уселся на ручку моего кресла и дружески положил мне руку на плечо: