На волнах Приморья

К четырем часам, перебарывая себя, Никита принялся собираться и, причесываясь у зеркала, заметил на подбородке прыщ. Сетуя на неправильное питание, на недостаток воздуха, спорта и, главное, секса, молодой человек принялся соскребать его ногтями, но только больше разодрал. Теперь осталось прижечь спиртом, взять из холодильника кубик льда и ждать, пока краснота исчезнет, либо станет менее заметной. Но время не помогло, и в ход пошла материнская косметичка, вполне себе справившаяся с этим неприятным зрелищем. Как бы то ни было, а все перечисленные номера незаметно высосали час. Тщательно подбирать гардероб уже не имело смысла, нужно было выдвигаться и мчаться по улицам, не связываясь с транспортом, ведь так он мог срезать добрую часть пути, так по любому было бы быстрее. И вот, истратив последние силы на сумасшедший марш-бросок, он сбавил обороты в попытке восстановить дыхание.

А в группе его сокурсников появился предпоследний участник в лице Эрмине Кочарян. Пару минут назад, вслед за таинственными каблучками, она сошла с шестнадцатого автобуса и дико извинялась за задержку.

– Где же этот несчастный! – негодовал Леонид, с раздражением тыкая в смартфон свои мясистые пальцы. – Алло!

– Редакция журнала "Колобок", мы вас слушаем! – ответил Никита, то ли через улыбку злясь, то ли со злостью смеясь. В ожидании светофора он приготавливался перейти дорогу.

– Ты пошути мне еще, гадильщик и опоздун! Где тебя носит!?

– Стою на улице Крылова в пересечении с Гоголя, скоро буду с вами, друзья мои, ожидайте.

Бросив несколько пышных фраз, от каких не только бы в обморок упала видавшая виды публичная дама, но даже поперхнулся бы и портовый крановщик, Леонид приказал Никите оставаться на месте. И всей перечисленной ранее толпой они потянулись к нему, вытягиваясь в колонну по двое. Осталось только взяться за руки, да воспитателя обозначить.

      Прибывая под впечатлением от нецензурного высказывания Леонида и пытаясь найти смысл в бессвязности произнесенных им цитат, Никита заскучал. Время шло, автомобили проезжали мимо, шли пешеходы, и солнце на мгновение показывалось из-за туч, будто подглядывая – а что у вас здесь происходит? В пятый раз молодой человек был вынужден отвергнуть предложение учтивого трехглазого постового. Стыдясь за нелепое опоздание, Никита стоял, комкал в руках зонт и считал подмигивания – зеленый глаз, красный, желтый, и не было никого узнаваемого не на той стороне улицы, не на этой.

И когда уже в сердцах он был готов перезвонить, одарив господина Зуборева еще более алогичной древнеславянской поговоркой, на горизонте появились физиономии согруппников, соратников, сподвижников, а на сегодня – собутыльников, всех тех, с кем нужно было провести этот бессмысленный вечерок, в попытке показать, что ему хорошо, что жизнь, сама по себе, это счастье, что хуже преступления не сделаешь, когда на празднике поддашься унынию, ну и так далее…

А колонна спускалась по ступенькам с тротуара и в ногу переходила улицу, веселя своим видом водителей, фиксирующих этот нелепый парад на видеорегистраторы. Мальчик-девочка, мальчик-девочка, ну что за клоуны, ей-богу!

Никита усмехнулся, в попытке вспомнить поименно всех: Леонид и Юлия, Сергей и Анна, Вячеслав и Марина, Артем и Лидия, Кирилл и Эрмине… Какое славное единение пять на пять, и только он один оказывается здесь лишним.

"Брюнетка в тихом омуте… Эрмине?" – удивился Никита. – "Мало того, что она из нашей группы, так ко всему армянка. С такой не забалуешь. Да и родни слишком много, у них всегда почему-то слишком много родни! Испорчу девку, увезут в Ереван и… напрасно старушка ждет сына домой, ей скажут – она зарыдает…¹² "

Молодой человек улыбнулся шире и глупый вид его был продырявлен недовольным взглядом первой пары, не сомневающейся уже, что он пьян. Никита протянул другу руку, вздрогнул и застыл, увидев замыкающего группы – ее одиннадцатого участника в постукивающих каблучках – Кристину. Именно об этой брюнетке говорил вчера Леонид.

"О, подлый!" – негодовал Никита. – "Он же знал, что она придет!"

Колонна рассыпалась, вновь образовывая круг, центром которого теперь стал Никита. Несколько вопросов и предположений, пара претензий и упрек, не любили во ВГУЭС непунктуальности, сердились страшно! Но ничего Никита им ответить не смог, просто стоял, как двоечник на родительском собрании, не на кого не смотрел и молчал. Он не хотел ни острить, ни оправдываться, здесь была Кристина, и любое неправильное высказывание могло выставить его перед ней в дурном свете.

"Пусть убедится, что я серьезный и гордый, что все это петушиное кудахтанье меня не задевает ни чем, но пусть она также и узнает, что я не упрямый осел, всегда считающий свои поступки верными, а что умею признавать ошибки, если вынужден их совершать по каким-то причинам".

– Ладно-ладно, ребят, вы правы, признаю, но ничто не накажет меня сильнее, чем совесть, – спокойно ответил Никита, силясь предать своему голосу бархатистость, приходящуюся девушкам по нраву, и сразу пожалел, что фраза оказалась наигранной.