На волнах страсти

— Роберт, ты просто прелесть… — Она сидела, совершенно обнаженная, в постели, с открытым от изумления ртом, забыв про сползшее на пол одеяло. — Ты идеал. Ты просто ходячая добродетель. Лучший подарок женщине во все времена.

— Подожди, дорогая. Комментарии и комплименты потом. Хочу заодно извиниться перед тобой. Естественно, что лондонское издательство согласилось издать твой роман только в переводном виде. Я получил твой вариант перевода, но… — Роберт немного помялся, пытаясь подобрать выражения помягче, затем продолжил: — Но требовалось придать ему более британский вид. Я взял на себя смелость… и сам поработал с текстом.

Никаких серьезных изменений, — тут же торопливо пояснил он. — Никаких покушений на твои авторские права. Чисто лингвистическое упражнение, как на квалификационном студенческом экзамене на знание английского. У меня просто не было другого выхода, и время поджимало, — продолжал извиниться Роберт.

По его глазам Анна поняла, что он лукавит. Наверняка, пользуясь случаем, внес что-то свое, особенно в мужские персонажи. В портрет главного героя. Однако с разборкой его интерпретаций вполне можно подождать. — Тем более, как говорится, победителей не судят. Да и вестников победы тоже. Поэтому она мило улыбнулась и томно пропела, как бы слегка задыхаясь в чувственном экстазе:

— Дорогой, тебе незачем оправдываться. Я верю, что ты нашел лучшее решение. И твой английский, полагаю, гораздо лучше моего. Это я должна благодарить тебя. Мой долг за последние минуты вырос настолько, что просто не знаю, как смогу с тобой расплатиться.

— Это как раз самое простое. Я тебе подскажу.

Его взгляд в этом момент приобрел настолько нескромное выражение, что в характере подсказки можно было не сомневаться. А она, осознав желаемое, уже потянулась к нему, но была остановлена.

— Подожди, любимая. Мешок с сюрпризами еще не опустел. Кстати, я ввел в договор положение, что издания на немецком языке будут выходить в оригинале, то есть будет использован твой вариант романа в чистом виде. Это на тот случай, когда ты будешь готовить издание для Австрии и Германии. А теперь есть еще одно предложение.

Роберт взглянул на часы, выразительно присвистнул и продолжил:

— Для завтрака явно поздновато, для ланча рановато. Кстати, в английском языке появился новый термин «бранч» — поздний завтрак. Как раз для таких, как мы. Я тут перед поездкой расширил свое домашнее задание, и немного изучил путеводитель по Грацу. Решил, что не помешает лучше узнать условия, в которых произрастал столь прекрасный альпийский цветок, похожий на эдельвейс. Это позволяет лучше понять твой психологический портрет.

— О, даже так. Становишься знатоком женской психологии? Мне будет с тобой трудно.

— Не труднее, чем мне с тобой, — тут же отпарировал Роберт. — Но речь не об этом. В путеводителе я вычитал, что недалеко отсюда, почти в нескольких шагах, есть некий островок Мурисель, созданный как будто из хрусталя, специально для влюбленных. Внутри есть кафе, где они признаются друг другу в чувствах, а также, по традиции, могут объявить об этом во весь голос, чтобы считаться помолвленными. Я об этом вычитал в твоем же романе. Прекрасная концовка произведения. Весьма впечатляет. И хороший пример для подражания. Мне это понравилось, и я решил эту церемонию повторить. Собственно говоря, именно для этого я сюда и приехал. А издание твоего романа — это просто предлог.

Роберт вдруг вспомнил, что совершенно не одет, но ничуть не смутился. Только прикрыл портфелем некоторые интимные места и столь же пафосно продолжил:

— Так что приглашаю тебя на «бранч» в кафе на «хрустальный остров». У тебя на сборы всего десять минут. Ну хорошо. Буду милосерден. Даю тебе целых пятнадцать минут. А я за это время поработаю над дикцией и произношением. Хочу произвести на тебя неизгладимое впечатление. И на твоих родственников, разумеется. Кстати, речь будет на твоем родном языке, чтобы и родственникам, и зрителям было понятно. Да и потом знание твоего родного языка пригодится. Хотя бы для того, чтобы не улыбаться глупо, когда меня будут нелестно характеризовать окружающие. Вдруг я не понравлюсь твоей матери или даже отцу?

— Это исключено, дорогой. Этого просто не может быть. Оставайся самим собой, и ты будешь неотразим. В крайнем случае, обещаю, что не дам тебя в обиду. На основе взаимности, естественно. Насколько я поняла, в Лондон мы вместе отправимся?

— Конечно, дорогая. Безусловно. Ты просто предвосхищаешь мои предложения. Я даже билет на тебя уже заказал. Разве я об этом еще не говорил?

Эпилог