На волне космоса

— Ничего нам не известно. С момента твоего вылета прошло более двухсот лет. Двести лет! Слышишь? Откуда нам знать, что с тобой происходило?

Фукс почти сорвался на крик.

— Не может быть… Двести лет… Неужели?

Томпи почувствовал, что Бан им не верит.

— Это правда. Поговори с каким-нибудь автоматом — и сразу убедишься, — вмешался он. — Интересно только, что с тобою происходило все это время…

— Я ничего не помню. Я ни разу не витализировался и наверняка не видел Веги.

— Вот в том-то и дело, но кто же направил твой космолет к Земле, если ты ни на минуту не выходил из анабиоза? — подхватил Фукс.

— Не знаю. Говорю вам, что не знаю. Это вы, вы должны мне объяснить все, вы, которые оборудовали этот космолет автоматами…

— Скорее уж наши предки. Это ведь они строили его два века назад, — мрачно заметил Фукс.

— Но если даже космолет вернулся сам по себе, то что же происходило с ним целых сто лет?

Томпи не ожидал ответа на свой вопрос. Да никто, в сущности, и не пытался ему ответить. Бан сидел в витализационном кресле, уставясь в одну точку. Фукс что-то мучительно обдумывал, наморщив лоб.

— Бан! — тихо окликнул Томпи. — Бан! — позвал он громче.

Бан поднял голову и поглядел на него с экрана.

— Бан, я когда-то слушал твои лекции.

— Ты — мои лекции? Но ведь ты же старше меня.

— Я меньше пробыл в анабиозе…

— Да, конечно… Как-то вылетает из головы, что возраст — вещь относительная.

— Я несколько семестров слушал твои лекции, — повторил Томпи.

— Ну и как, запомнил что-нибудь?

— Запомнил. Но почти все это уже стало достоянием истории. Ты и не представляешь себе, как далеко вперед ушла космогония. Да и не только она. Другие науки — тоже…

— Я догадываюсь… А мы… мы что теперь, тоже достояние истории?

— Почти. Здесь сейчас такие автоматы…

— Какие?

— Знаешь, мне иногда кажется, что они разумнее нас. Они читают мысли.

— Это, должно быть, неприятно.

— Все как-то привыкли и не обращают внимания.

— А ты?

Фукс не дал Томпи ответить.

— Не принимай этого чересчур всерьез, Бан. Томпи у нас пока еще только осваивается. Когда летишь в космос, следует заранее быть готовым к тому, что мир за время твоего отсутствия несколько продвинется вперед в своем развитии. Это цена, которую приходится платить за участие в экспедициях, цена открытия новых звезд.

— Я ничего не открыл, — Бан произнес эти слова внешне совершенно спокойно.

— Да, не повезло тебе. По-видимому, случилась какая-то авария, но мы сейчас все разузнаем. Проверим записи в запоминающих устройствах автоматов… Что… Что это? Бан!.. Бан!..

Фукс и Томпи всматривались в серую пустоту экрана, с которого лишь мгновение назад на них глядел Бан. Потом изображение съежилось, как зажженный листок бумаги, и не исчезло.

— Радар! Поищи его радаром! — крикнул Томпи.

— Нет, все в порядке, он здесь! — Фукс отпустил клавишу радара.

— Да, я здесь. А что, собственно, произошло?

Оба одновременно обернулись. С экрана на них смотрел Бан.

— Какая-то помеха в связи, — ответил Фукс.

— Вызови автомат управления и спроси его на всякий случай, что случилось, — посоветовал Томпи.

Фукс кивнул в ответ и нажал кнопку вызова. На пульте засветилась контрольная лампочка.

— Координатор управления полетов у аппарата, — голос звучал металлически, как и у всех автоматов, которым не часто приходится разговаривать с людьми.

— Доложите о причинах перерыва в связи.

После вопроса Фукса воцарилась тишина, и только мигание красной лампочки свидетельствовало о том, что координатор подготавливает ответ.

— …Облачко газов атомного двигателя неизвестного селено-плана, плотности порядка земной ионосферы… по вхождении в него космолета аннигиляция… излучение в полном спектре частот… причина неизвестна.

— Ты понимаешь хоть что-нибудь? — спросил Томпи.

— Да. Он подает информацию в ускоренном темпе и не соблюдает правил грамматики. Мне непонятен только самый смысл… По-видимому, имеется в виду нечто вроде ядерной реакции…

— Где? В реакторе?

— Нет, на броне космолета. И в этом-то самое странное.

— То есть как это на броне? — спросил Бан.

— Сам не понимаю… Погоди-ка! — И Фукс нажал кнопку вызова.

— Концепциотрон, — скомандовал он в микрофон.

— Земной концепциотрон. Вас слушают, — ответ прозвучал почти мгновенно.

— Исследуйте гипотетические причины ядерной реакции на броне космолета. Исходные данные возьмите у мнемотронов нашего спутника. Срочно! — подчеркнул Фукс.

— Задача ясна, — отозвался концепциотрон. — По получении результатов сразу же перехожу на передачу.

— Сейчас мы узнаем причину, — Фукс ободряюще улыбнулся Бану. — Концепциотрон — это подлинное произведение нашей эпохи. Он выполняет работу, которой прежде могли заниматься только великие ученые.

— Значит, теперь уже и великие ученые не нужны? — спросил с экрана Бан.

— Ну, это не совсем так. Ведь должен же кто-то создавать концепциотроны и помогать им в автоконсервации.

— А космолеты тоже имеют собственные концепциотроны?

— Да.

— У моего космолета его нет.

— Вполне естественно: ведь двести лет назад они еще никому и не снились. Твой космолет годится теперь только в музей истории техники.