На Вороньей Горе и западнее. Батарея "А"-"Аврора" (СИ)

Просидишь всю войну в обороне, потом будет стыдно кому-то рассказать об этом. Воображаю какая будет тоска осенью и зимой. По этим избитым дорогам будет непролазная грязь, поэтому бездорожью и машины не проедут. Пока везут пищу от пушки к пушке она замёрзнет и в лёд превратиться, больших термосов у нас нет. А сколько будет работы весной с гальюнами?

Тонечка я говорю правду, я не трус, я хочу воевать и отличиться, с войны придти с наградами, а здесь и медали не заслужу".

Мне понятны были волнения Жоры, недовольство назначением. Это была своего рода реакция на новое, особенно это резко сказывалось после учёбы. Первые дни своего назначения на батарею я тоже внутренне была взволнована, свои переживания с скрывала, да и некому было мне их высказывать, даже не с кем было поделить. Прошло время, я адаптировала привыкла втянулась в свою работы. Полюбила батарею и своих батарейцев. Высказывать эти свои мысли интенданту Швайко я не стала, да считала это лишним, так как сейчас меня может не понять, а через неделю поймёт сам, когда целиком окунётся в работу. Привыкнет к людям, привыкнет к необыкновенной обстановке.

Я начала свой разговор с того, что Жора, верю вам, говорите вы правду. Вы искренни в своих желаниях, ваши желания я разделяю и думаю, что каждый, кто идёт на фронт, в особенности молодёжь, в душе мечтает сделать такое, чтобы отличиться, совершить подвиг геройский, о котором знали бы все. И так думают, многие, но в слух не выражают, никому не рассказывают. Мне очень нравиться, что вы говорите о своих желаниях отличиться, открыто не скрывая.

Жора просиял, он улыбнулся: "а знаете Тонечка я этим мысли никому до вас не рассказывал, да и не осмелился бы, а вам не знаю почему выложил все, что думал. Вот что значит врач, врачи психологи, они умеют вскрывать не только животы, но и души".

"Мне приятно, Жора, что мы понимаем друг друга. Я вам советую не обращаться к командиру батареи со своими просьбами, посылкой на фронт. Подождите хотя бы три-четыре дня. А там вы сам не захотите отсюда уезжать, полюбите свою батарею и работу. Здесь многие командира первое время все просили на фронт. А ст. лент Иванов им отвечал, что вы на фронте и на самом ответственном участке фронта.

Жора от моих слова рассмеялся. Смеялась с ним и я, вспоминая свой разговор с командиром батареи".

САНДРУЖИННИЦА ЗОЯ

В конце августа месяца в нашу часть на батарею для прохождения военной службы прибыли две молоденькие девушки. Они были комсомолками после окончания десятилетки. Они добровольно пошли на фронт.

Ко мне в аптеку пришёл дежурный и передал, что меня вызывает командир батареи - ст. л-т Иванов. Я быстро пошла в штаб. В штабе был Дмитрий Николаевич, командир 1-го орудия л-т Скоромников Георгий Архипович и рядом с ним сидели две молоденькие девушки в солдатских гимнастёрках, в кирзовых сапогах. Командир батареи сказал: "Антонина Григорьевна, знакомьтесь к вам прибыло пополнение, прибыли девушки комсомольцы-добровольцы. Я уже с ними познакомился, побеседовал. Эти девушки - героини, после окончания десятилетки пошли защищать Родину". "Девочки, скажите, кто из вас в каком институте хотел учиться?" Одна ответила "в Электромеханическом", а вторая "в Медицинском". Командир улыбнулся, - "ну, вот девушки и выбор себе сделали сами. Будете работать по профилю ваших будущих профессий. А пока у вас будут звания - краснофлотец. Жаль только, что форма на вас армейская, а не морская, но дело не в форме, а в содержании".

"Девушки, ко мне есть у вас вопросы?" "Нет", - ответили они.

"Вопросы у вас конечно есть, вы их стесняетесь говорить, но я с вами ещё встречусь и поговорим, а сейчас я спешу. Антонина Григорьевна, проводите их на камбуз, хорошо накормите. Познакомьте их с Вороньей Горой, будьте с ними, пусть они сегодня отдохнут, а завтра притупят к своим служебным обязанностям".

Одну из девушек Зою дали мне в помощницы, вторую отправили на телефонный узел полевого телефона учиться на телефонистку.

В первый день мы с Зоей весь вечер занимались подгонкой гимнастёрки. Девушке дали армейскую форму, гимнастёрка была больших размеров. На Зое гимнастёрка сидела, как плащ. Гимнастёрку всю разрезали, раскрыли, и сделали по фигуре, Зоя помогала мне перешивать гимнастёрку. Зоя шила гимнастёрку с таким старанием, словно шила себе свадебное платье.

Примеряя гимнастёрку, я любовалась Зоей, стройные красивые плечи и руки. Голубые глаза розовые щёки кожа лица бархатистая. Волосы светло-русые, густые, длинные, губы пышные пунцового цвета. Она напоминала собой цветной, только что расцветший, которого ещё не коснулась человеческая рука.

Зоя была не по-детски непосредственная, наивная, молчаливая, стеснительная. Вот сапоги мне дали очень большие, маленьких не было, она сваливаются с ног, и они тяжёлые.

- Зоя я попрошу нашего интенданта, он переменит на маленькие.

- А почему Антонина Григорьевна они не блестят, я их чищу, они все такие? Это потому военные, что они кирзовые?