На восходе луны

— Да уж, не мое. Определенно не мое. И я — явно не его. Я вообще сомневаюсь, что у него может быть что-то свое. У него может быть только мама.

— А твое? Ведь есть где-то твое? Ведь Аришку-то ты не от святого духа родила? Аборт ведь почему-то делать не захотела, хотя наверняка и догадывалась, что ребенок тебе жизнь не облегчит. Значит, было свое?

Марина помедлила с ответом, задумалась.

— Нет, то тоже, видать, не мое было. Мое бы при мне осталось. То тоже оказалось чужое. А мое… Наверное, где-то прочно заблудилось, запуталось в жизненных дебрях…

— Ты его любила? — тихонько, чтобы не спугнуть разоткровенничавшуюся вдруг сослуживицу, спросила Бабушкина.

— Ох, Наталья Александровна, не травите душу! Что есть любовь? Глупость и преступление против человечества. На любви ничего нельзя построить, нет ее, любви вашей хваленой. Глупость, одна только вселенская глупость! И вселенское же зло. Не любовь, а одни сплошные наивные сказочки. Я вот уверена была, что любовь — плохая основа для крепких отношений, потому за Тореадоровича и пошла. Оказалось — тоже плохо, тоже неверно. Неужели у всех так? Неужели все так мучаются, как я, а? Вот скажите, Наталья Александровна, вы опытная, мудрая женщина. Ответьте мне, наивной: это у всех так, да? Тогда почему же все бабы так стремятся замуж? На хрена оно им надо, такое семейное счастье?!

Бабушкина улыбнулась:

— Опытная, мудрая… Скажи уж прямо: 'Ты, Наталья Александровна, старая баба, жизнь прожившая'… Нет, Маринка, не у всех так. И неправильно ты рассуждаешь. Да, с Тореадоровичем тебе, видать, крупно не повезло. Надо же, а ведь с виду приличный мужик. Просто ты его не любишь, вот тебе и все объяснение. И он тебя не любит. Он любит только себя, его, похоже, мамаша своей безрассудной любовью угробила в раннем детстве. И ты ему нужна лишь для душевного комфорта — положено мужику семью иметь, а тут — нате пожалуйста, молодая красивая девка, да с готовым ребенком… А без любви-то оно плохо, неправильно без любви-то. Зато насчет вселенской глупости — это ты точно выразилась. Только это как раз ты и говоришь вселенские глупости. Это я про твои инсинуации насчет любви. Просто не повезло тебе, девка. А может, наоборот? Раз так говоришь, наверняка на собственной шкуре испытала, что оно такое, настоящая любовь. Вот только с объектом опять же не повезло — похоже, влюбилась ты не в того парня, вот и весь тебе диагноз. Остается надеяться, что ты не однолюбка, что когда-нибудь встретишь еще свою любовь, да не такую, разрушительницу, а нормальную, созидательницу. Одна теперь у тебя надежда. А с Каламухиным у тебя ладу не будет. Все равно рано или поздно разбежитесь. Так зачем тянуть время, зачем мучить друг друга? Мне кажется, честнее и правильнее было бы расстаться сразу. Ну не подошли вы друг другу — что ж тут поделаешь?

Ох, права Наталья Александровна, тысячу раз права. Не лежит у Маринки душа к Каламухину, и хоть ты тресни. Да только как же ж это так — разводиться? Ведь всего-то полгода вместе, да и Тореадорович вроде и гадостей ей никаких не делает, вроде не обижает. Но почему-то так тошно Марине возвращаться домой… Домой?! То место, где она нынче вынуждена жить, домом можно назвать разве что в кавычках…

Глава 20

Суббота как суббота, все по раз и навсегда заведенному графику: восемь остановок на автобусе, пересадка, три остановки на троллейбусе, супермаркет, Аришка 'под мышкой'… И неожиданная встреча.

— Марина? Это действительно ты?

— Здравствуй, Антон. Как поживаешь?

Антон молча переводил взгляд с Марины на Аришку и обратно, долго вглядывался в лица, потом ответил:

— Да вот, живу, — неопределенно махнул рукой в сторону тележки, груженной продуктами.

Марина усмехнулась:

— Многовато для одного. Что, можно поздравить?

Антон молча взял ее правую руку и ответил, глядя на тоненькое обручальное колечко на ее пальце:

— Тебя, я гляжу, тоже. Поздравляю. Надеюсь, ты счастлива?

Марина бодро кивнула, но почему-то тут же почувствовала, что краснеет, и, смутившись, отвернулась.

— Сама-то себе веришь или так, просто меня пытаешься убедить? Ты вот что. Я так понимаю, нам сейчас неудобно разговаривать. Сможешь вырваться на пару часиков из дому?

Марина серьезно взглянула в его глаза:

— А надо?

Антон усмехнулся:

— А почему бы и не встретиться старым друзьям за чашечкой кофе? Или мы уже не друзья?

— Да вроде не враги, — улыбнулась Марина. — Хорошо, тогда давай так. Я сейчас Аришку отведу к бабушке и смогу позволить себе пару часов провести с приятным человеком. Тебя такой расклад устраивает или ты тоже живешь по расписанию?

— Почему 'тоже'? — удивился Антон.

Марина махнула рукой:

— А, не обращай внимания, это я так. Ну что, договорились? Через полчаса здесь же?

Антон пытливо посмотрел в ее глаза, ответил серьезно:

— Я буду ждать. Только не обмани.

Маринка улыбнулась:

— Меня, наверное, можно назвать как угодно, только не обманщицей. Ну ладно, я побежала.