На восходе луны

Виктории было лестно слушать такие его откровения. Может, это было не очень-то хорошо, если рассматривать это чувство с позиций дружбы, но дружба дружбой, а Вика ведь даже в дружбе оставалась женщиной. И именно как женщина сейчас торжествовала: что ж, пусть она потерпела фиаско в борьбе за Потураева, пусть он достался другой, но он всю жизнь будет сожалеть, что остановил выбор не на Вике, а на той, другой, и всю жизнь будет мучиться со своей Любашей. Так ему и надо, чурбану бесчувственному! Раз подпортил ей жизнь, пусть теперь и сам мучается! А Бог — он все видит. Видимо, не такой уж знатный подарок Андрюшенька Потураев, раз у нее с ним ничего не получилось, зато за все ее многолетние страдания Бог послал ей самый настоящий подарок — Валерочку Чернышева, мужа и отца их трехмесячного сынишки. И Валерку ведь даже сравнивать с Потураевым нельзя: весь из себя такой хороший, такой положительный, он так любит ее… Вот только сердце почему-то радоваться отказывалось: может, Чернышев и в самом деле подарок с небес, награда за ее страдания от подлости Потураева, да только она-то была бы искренне рада и признательна небесам за куда меньший по ценности подарок в виде подлеца Потураева.

Все эти мысли мгновенно пронеслись в голове, тысячу раз обдуманные, как бы на втором плане или вроде отдельно от самой Вики, а она по-прежнему продолжала разговор с Потураевым:

— Я не понимаю, Андрюша, чего ты мучаешься? Ну неудачно женился — подумаешь! С кем не бывает? Ты один, что ли? Любой нормальный человек уже давным-давно бы на твоем месте с ней развелся, и никаких проблем!

Про себя же привычно добавила: 'И женился бы на мне! Вот тогда и справедливость бы восторжествовала, и тебе тоже было бы хорошо. Ты ведь только вспомни, как замечательно нам было вместе, ведь ты же любишь меня, дурачок, только все почему-то боишься в этом признаться!' И почему-то наличие замечательного мужа совершенно не мешало ей ответить согласием на утопическое предложение руки и сердца от Потураева.

Андрей усмехнулся:

— Ха, если бы все было так просто. Ты же прекрасно знаешь, что я не могу с ней развестись. Сам себя загнал в угол. Развестись с ней — значит развести моих родителей с ее стариками, значит, предать их всех, я имею в виду родителей. Если бы только она не была дочерью Литовченко! Насколько все тогда было бы проще! И я бы уже и в самом деле давным-давно развелся. А так… А так мне остается только ждать, когда она сама попросит развода. Я уж и так стараюсь, дома бываю крайне редко, мы ведь с нею даже практически не общаемся: так, перекинемся парой слов за завтраком, да и то не каждый день, а только тогда, когда у нее есть первая пара, а иначе я могу ее видеть только спящей.

Представив себе подобные супружеские отношения, Виктория содрогнулась.

— И что, никаких исключений? Ну там праздников семейных, совместных походов в ресторан, в театр?..

— Какой театр? — протянул Потураев. — Ты что, чтобы я — да сознательно позволил затащить себя в ее компанию? Ну семейные праздники — это да, это конечно. Увы, от этой повинности никуда не денешься, ну да сколько таких праздников за год наберется? Шиш да маленько. Приятного мало, но терпимо. Да и я там в основном общаюсь с другими людьми, а не с ней.

Виктория удивленно взглянула на него:

— Андрюша, я тебя не понимаю. Откуда такая неприязнь, откуда ненависть? Она ведь очень красивая женщина. И насколько я понимаю, ты с раннего детства хотел на ней жениться. Теперь ты имеешь то, о чем мечтал, ты добился цели. Тогда в чем же дело? Чем она так плоха?!

Потураев вздохнул, помолчал немножко. Еще раз вздохнул, ответил разочарованно:

— Я и сам не знаю. Просто я не могу воспринимать ее как женщину. Вот ведь и сам до свадьбы считал ее красавицей и весьма аппетитной бабенкой, а потом… Знаешь, меня отрезвила наша новобрачная ночь. Почему-то в постели я увидел не привычную красавицу Любу, а болотную кикимору, даже болотный запах почувствовал совершенно отчетливо. Я не могу тебе этого объяснить. Может, слишком пьян был, может, еще что-нибудь. Да только у меня в тот момент все обрезало, понимаешь? И теперь я далеко не уверен в ее красоте. Может, кто-то ее так и воспринимает, а я ее всегда представляю болотной кикиморой. Единственное чувство, которое я к ней испытываю, — это отвращение…

— Ну ни фига себе! Потураев, а ты к доктору не обращался?

— К сексопатологу? Пока нет, но я уже давно об этом подумываю.

Виктория хмыкнула:

— Вообще-то я имела в виду психиатра. А что, уже назрела необходимость посетить сексопатолога? Андрюша, ты меня удивляешь…