На все четыре стороны

Эксплуатируют ли звезд? Действительно, у многих женщин есть дружки-сутенеры – паразиты, которые носят их сумки и забирают у них деньги, – а на периферии отрасли маячат довольно сомнительные посредники. Много ли там заразы? Каждый обязан ежемесячно сдавать тесты на ВИЧ – это нерушимое правило. Секс в порнофильме безопаснее того, которым многие из вас занимаются на супружеском ложе. Счастливы ли они? Нелепый вопрос. В этой сфере столько же неудачных браков и разбитых жизней, сколько вы найдете повсюду в Лос-Анджелесе. Зато одно можно сказать с полной уверенностью: эти женщины терпят и наносят гораздо меньше обид и гораздо более независимы, чем их голливудские аналоги.

Пожалуй, больше всего меня поразило их умение относиться к сексу без ложной стыдливости и все же получать от него удовольствие. Эта способность достойна искреннего восхищения и зависти. Я еще никогда не встречал людей, которые так просто смотрели бы на все, что связано с человеческим телом и его функционированием. Они сбросили ту смирительную рубашку неуверенности, которую мы, остальные, тащим с собой в постель. Я познакомился с дружным сообществом вежливых, славных и симпатичных людей, делающих в ярком свете прожекторов то, о чем мы, робкие, зашоренные вольнодумцы, толкуем с шестидесятых годов. Они относятся к сексу честно, открыто и спокойно. Еще я обнаружил, что мы ищем подтверждений и подпорок нашим собственным мнениям о сексе, всем связанным с ним проблемам социального, политического и морального характера. Мы видим и понимаем то, что хотим или предпочитаем видеть. И если сейчас у вас на лице появилась кривая недоверчивая ухмылка – что ж, добро пожаловать в клуб всех, кому я это говорил и чья реакция была в точности такой же, как ваша.

Как «Озорные истории» будут выглядеть на экране, известно одному небу. Вряд ли они станут «Гражданином Кейном»[41] взрослого кинематографа – скорее всего, им уготована судьба самой рядовой порнушки. Однако теперь я понимаю, как наивно и самонадеянно с моей стороны было думать, что я могу режиссировать секс. С таким же успехом я мог бы управлять яхтой, используя пенис вместо руля.

Секс в большом городе

Куба, март 1999 года

31 декабря 1958 года, отель «Националь» – оплот веселой жизни, огромная каменная крепость на скале над Гаванской бухтой. Новогодний вечер в разгаре. Кубинская элита, разбогатевшая на сахаре, специях и всех мыслимых пороках, на рабском крестьянском труде, щеголяет в клоунских колпаках, пьет ромовые коктейли и кидается серпантином. Оркестр протирает маракасы, собираясь грянуть застольную, как вдруг в дверь входит человек, сделавший все это возможным, – генерал Батиста, военный диктатор и президент острова.

Снаружи, как обычно, его танковый эскорт перекрыл улицу с обоих концов. Генерал берет микрофон, благодарит за лицемерные аплодисменты и ошарашивает публику неожиданным объявлением. Финита ля комедия. Он уезжает навсегда, и чему быть, того не миновать. Кортеж мчит через пригороды к военному аэропорту, где диктатора уже ждет самолет. Вслед за Батистой Кубу стремительно покидают все, у кого хоть что-то есть. Не успев снять смокинги и бальные платья, лица свободной профессии торопятся перепрыгнуть 90 миль, отделяющие их от Майами. Потеряв один карибский остров, Батиста отправляется покупать другой на деньги, щедро и безвозмездно дарованные ему феодальной кубинской экономикой.

«Тогда мой отец работал тут официантом, – говорит Карлос, мой гид и шофер. Мы сидим на террасе «Националя», в одном из самых прекрасных и запоминающихся баров на свете. Карлос смотрит на море – сквозь колоннаду, поверх аккуратных пальмовых крон чудесного сада, где вышагивают павлины и плещут фонтаны. – Мне было семь. Помню, отец пришел домой очень возбужденный». А что случилось потом? Потягивая крошечный эспрессо, стоимость которого равна двухдневному заработку, он отвечает: «Постояльцев сразу перестали обслуживать в номерах». Обслуживание в номерах хромает здесь до сих пор.

На следующий день в город въезжает Че Гевара и провозглашает социалистическую республику: с Новым годом, мучачос. Через неделю появляется Кастро, а дальше строительство режима неукоснительно идет по намеченному плану.

Теперь, сорок лет спустя, Куба знаменита провальной политикой, синкопированной музыкой, аморальными женщинами и сигарами – если бы остров мог быть человеком, то Куба была бы Биллом Клинтоном. Первое, что замечаешь в Гаване и от чего мороз идет по коже, – сохранившаяся атмосфера 1960-х годов. Вот где они спрятались – я имею в виду не цветочно-хипповые шестидесятые, которые возрождаются на подиуме каждые два года, а политически-праведные, романтические, внушительно-дидактические шестидесятые. Вокруг музыка, сутолока, кучки полицейских, машины выпуска 1950-х и портреты Че. Последнее – крайне выразительный штрих, сразу напоминающий, что ты очутился в последней неприбранной студенческой спальне мира.