На все четыре стороны

– Ничего мы тут не узнаем, – проворчал Сан-Саныч. – Зыркают тут на нас как на чужаков. Мы что, в Орду попали?

– Ты нормальный? – изумился я. – Вообще-то крымских татар депортировали тридцать лет назад. В Среднюю Азию, на секундочку. Ты где вообще тут Орду нашел?

– Да вон гляди, старушка. Она реально коричневого цвета.

Словечко «реально» эти дети застойного социализма у меня подцепили.

То ли еще будет!

– А дети! – не унимался Козет. – Вон смотри, скажешь, русаки?

– Нормальные казахи, – пожал я плечами, – или вьетнамцы, братья наши по борьбе со злобными янками. Точнее, дети наших братьев…

– Ничего мы тут не вы́ходим.

Отчасти он прав.

– Давай, наверное, Саныч, разделимся. Ты дуй в милицию, у них областной инфоцентр на проспекте Кирова, недалеко отсюда. А я… А мне… Пойдем-ка на рынок, купишь мне… галстук пионерский.

– Чего?

– Частицу знамени нашего, цвета крови героев. И это без шуток, заметь. Да, и значок с пылающим дедушкой Лениным тоже пригодится.

– Ты это… все-таки… насчет Ленина… надо бы повежливей…

– А что, заложишь? Да не боись. Я дедушку Ленина уважаю. Его весь мир уважает. Мне просто фанатизм не нравится. Любой. Особенно полурелигиозный, заметь. И рвение балбесов, которые завтра переобуются ровно в другую сторону, не поморщившись. Что называется, в воздухе. И вашего дедушку будут клясть почем зря, с таким же азартом, как молились на него раньше.

– Да ну, бред какой-то. Что значит «переобуются»? Чтобы у нас в стране проклинали Ленина! Ты вообще такое представить можешь?

– Могу, – искренне заверил я его. – Но ты не заморачивайся. Идем, вон рынок виднеется. Должны быть галстуки там. Пионер – он всем балбесам пример!

– Ну, идем, подрастающий антисоветчик.

– А ты душитель свободы. Жандарм кагэбэшный.

– А ты… А тебе, кстати, еще год до пионерского возраста пыхтеть. В курсе? От горшка два вершка.

– Ты думаешь, меня мерять будут? Рулеток не хватит. Пошли-пошли. Время не терпит. Мне домой надо вернуться до окончания школьной продленки, а вечерняя электричка идет дольше утренней. Лишних полчаса на Мекензиевых горах стоит, встречку ждет.

– А ты откуда знаешь?

Знаю, потому что на выходных из училища ездил домой именно на этой электричке. Только когда это еще будет? Да и будет ли в этом варианте моей жизни?

– Знаю, и все.

Купили… два галстука. И два значка, на одном из которых кроме надписи «Будь готов» красовалось крупное «ОТЛИЧНИК». Я, если честно, такого раньше и не видел.

Избавившись от вечно ноющего Козета, я расстегнул пальто, синий школьный пиджачок и аккуратненько разместил символ пионерии под воротник рубашки. Узел завязал по-артековски, с шиком. Был у нас такой писк моды когда-то. Нацепил «Отличника» на самом видном месте. А из второго галстука сделал себе… нарукавную повязку. Так надо.

Таким вот патриотичным папуасом и стал прогуливаться по Эстонской.

На меня поглядывали. Мелкие казахо-вьетнамцы даже следом увязались, пока я тайком не шикнул на них. Взрослые смотрели с непонятным выражением лица, но достаточно дружелюбно.

Вот! Вот что мне надо.

Дряхлая старушка беспомощно силилась нажать на тугой рычаг водяной колонки. Похоже, не во всех дворах есть водопровод, мучаются люди, понимаешь.

– Бабушка! – заорал я, бросаясь к ней со всех ног. – Операция «Тимур и его команда»! Помогаем пожилым людям. Дайте мне!

Старушка опасливо попятилась от такого нежданного наезда. А я уже тискал ржавую железяку, пытаясь удержать оптимальный напор водяной струи, гулко громыхающей по жестянке старенького ведерка.

– Ты… чевой-то, родимый? Кричишь? Никак помочь бабушке хочешь?

– Ага! Вот наберу сейчас воды и отнести помогу. Вы далеко живете?

– Так, почитай, тут и живу. Вот, сюдой во двор – и дома.

– Ну… ничего. «Сюдой» и отнесу. А может… чего еще помочь? Уголь там потаскать, печку растопить. Я могу.

– А зачем это?

– Как, вы не понимаете, бабушка? Я ж… пионер. Всем балбе… то есть… ребятам, получается, пример. Наш девиз – всегда готов, меньше дела, больше слов. Ай! Наоборот!

Бабуля хмыкнула.

Рассмешил старушку, развернул избушку.

Смеющийся человек более открыт и менее бдителен. Смех – коммуникационный мостик первичного контакта. Интуитивно об этом знает любой мужик, который хоть раз в жизни пытался охмурить противоположный пол… анекдотами.

– Ну, пойдем, пионэр. Поможешь бабушке угля натаскать.

Пошло-поехало.

Потом напросился печку растопить, самолепную и жутко пожароопасную конструкцию со щербатыми чугунными кольцами сверху. Перепачкался, перемазался, потом был отмыт полунагретой водой. Не весь, не думайте. Только руки и наглая физиономия. И дождался наконец:

– А чевой-то раньше тут пионэры не ходили, не помогали старым людям? Хорошо ведь помог как! И мне, одинокой, не так скучно тут с котами да с тараканами.

– Да потому, бабушка, что боятся наши… пионэры. Говорят, убийство здесь после войны было. Топором кого-то порубали.

– Убийство? Не знаю. Говоришь, после войны?

– Чуть раньше, в сорок четвертом. Сразу после освобождения города.

– Так не было ж меня тут. Мы, почитай, в шестидесятом только сюдой переехали. С дедом моим. А потом я одна осталась…

Мимо.