На все четыре стороны

Я крутанулся на месте, одновременно принимая «гибкую связь» на левое запястье, коротким взмахом мотнул на руку шарф для жесткости. Потом, не останавливаясь, плечом толкнул руку парня так, что на изломе он выпустил свое оружие из левой руки. А на правую, которой он продолжал держать шарфик, я до кучи накинул ему еще одну петельку, подхватив свободной рукой потерянный им конец. Так надежнее будет. Теперь агрессор с замотанной правой рукой вынужден был крутиться вместе со мной, но только по чуть дальней окружности, чем я, и по более неудобному маршруту, из-за чего на каком-то из поворотов его ноги уже просто не поспевали за плененной рукой, по пологой дуге закручивающейся к полу. Резко присев в скручивающуюся стойку «се-бу» (отдельная благодарность мягким стилям у-шу), я ускорил разворот, и агрессивное туловище, неловко изогнувшись надо мной, завалилось набок. Медленно и мягко, словно тонущий крейсер в спокойных водах. Да так неудобно упал, что правая спеленатая рука оказалась заломленной за спину, а левая крючком вытянулась за голову. Все правильно. Находясь сзади и придерживая выкрученную руку шарфом, я коленом нажал парню на правое плечо. Вот так, маленький, давай-ка с бочка на животик. Одновременно, сильнее натянув шарф, накинул вторую петлю на локоть левой руки, подтянул, используя принцип правильного приложения силы в системе рычагов и шарниров. Прием называется «соединить лопатки» – тоже очень неприятные ощущения из-за полной беспомощности верхних конечностей.

Так. Теперь для полной картины маслом в этом месте шарфик сдвинуть за локоть, а тут добавить петельку. И свободный конец в перехлест.

Ходзё-дзютцу, кто знает.

Все, принимайте грудничка.

– Ты… с-совсем, что ли?

О, заговорил наконец.

Крутился вместе со мной, между прочим, в полной тишине, соблюдая торжественное молчание. Гробовое, я бы сказал. Сопел только выразительно, осознавая, наверное, всю низость своего недопустимого поведения. И вообще, странный какой-то вопрос мне задан. «Совсем» – что? Охренел? Ошизел? Сдурел? «Совсем бессовестный»? А может, он светски интересуется: «Вы, сударь, СОВСЕМ уходите или на минутку всего нас оставляете?»

Впрочем, это я балуюсь. Чего тут гадать? Первое, конечно.

Парень вдруг грозно зарычал и задергался, пытаясь высвободить руки из пут.

Напрасные старания. «Связь» только сильнее затягивается. Японцы они что – дураки, что ли? Впрочем, клиент всегда прав – я на всякий случай заправил свободные кончики шарфа под натянутую ткань, «контрольки» сделал.

Наслаждайся, акача́н[8].

– Развяж-жи, – утробно пробубнил носом в пол бывший агрессор. – Кому сказал?

А! Я ошибся, наверное. Не бывший. А вовсе даже и настоящий. Борьба продолжается? «И вечный бой, покой нам только снится…»

Ты только не сдавайся!

Я перешагнул через «малыша с совмещенными лопатками» и зашел в помещение гардероба. У дальней вешалки на меня уставилась пара встревоженных глаз-бусинок. Они принадлежали второму кадру-старшекласснику, руки у которого были… по локоть в чужих карманах. Вон оно что!

«Крысы»!

Сообщаю тем, кто настолько счастлив, что не знает этого звериного явления в человеческой среде: «крысой» называется тот, кто ворует что-либо у товарищей или других близких людей. У своих, одним словом. Эти грызуны в человеческом обличье появились, наверное, еще во времена неандертальцев – куски мамонтятины «крысили» у соплеменников из общей кучи под покровом пещерного мрака. И исчезнет это явление, по всей видимости, еще очень не скоро. К великому моему сожалению. Слаб человек!

Между прочим, в нашей элитной школе «крысятничество» – широко распространенный и достаточно серьезный бич. Официально считается недопустимым оставлять что-либо ценное в карманах верхней одежды, если та вывешивается в гардеробе, – все исчезает с завидной стабильностью.

Теперь мне понятно как.

Точнее, понятно-то и раньше было. Явление теперь просто персонализировалось.

Я снял с вешалки свое пальто, вытащил из рукава шапку с шарфом, не торопясь надел все это хозяйство и застегнулся на все пуговицы. Потом только повернулся к замершему неподалеку человеко-крысу:

– Я запомнил тебя, родной. Хорошо запомнил. Ты вот что… не надо больше «крысятничать», нехорошо это. Если хоть кто-нибудь впредь пожалуется на пропажу из карманов – не я тебя найду, директриса найдет. Честно предупреждаю – заложу с потрохами.

– Слышь, ты, шкет…

Вот почему они всегда интеллигентное обращение воспринимают как слабость? Как на разных языках разговариваем. Ладно, мне нетрудно и сменить стиль разговора.

– Рот закрой, крыса! Вообще захлопнись! Ты чего быкуешь тут? Толковища хочешь? Подумай, прежде чем пасть раскрывать!

Я почти не рисковал, совершая этот несоразмерный наезд.