На всех была одна судьба

Покоряя без особых потерь государства Европы, немецкая военщина широко применяла авиацию для нанесения ударов с воздуха – теперь к обычным бомбам прибавились и зажигательные. Пожары от «зажигалок» уничтожали целые кварталы в крупных европейских городах. Эта участь могла постичь и Ленинград. Но ленинградцы не были застигнуты врасплох. Заблаговременно началась подготовка к отражению «огненной войны». На чердаки, крыши втаскивались бочки, их засыпали песком и поливали водой. Мокрый песок хорошо сбивал огонь. Десятилетняя Рая вместе со сверстниками помогала ребятам постарше втаскивать бочки, обвязанные веревками, на чердак их пятиэтажного дома на Малом проспекте Васильевского острова. Потом в бидонах, кастрюлях носили наверх воду. Дети, подростки под руководством управдома справлялись с поручениями не хуже взрослых.

Мирная жизнь кончилась в тот воскресный день, когда она, устроившись на подоконнике, с интересом смотрела на внезапно возникшую на улице беготню. Все куда-то бежали, спешили. Родителей дома не было – уехали в Удельную с патефоном в компании друзей. Несмотря на бронь (работал в автопарке), папа сразу отправился на призывной пункт в военкомат, чтобы влиться в ряды защитников Ленинграда. Позже ему довелось даже возить под обстрелом на передовой Г.К. Жукова. Получив ранение, с поврежденным глазом, отец после госпиталя снова вернулся на фронт.

Мама до войны шила обмундирование для военно-служащих. Эту работу выполняла она и в блокаду – защитников города надо было одевать и зимой, и летом, только теперь приходилось шить не в мастерской, а дома. Рая помогала ей и в портновском деле, и в доставке готовой одежды: зимой на саночках, летом тащили тяжелые узлы на себе.

Во время обстрелов дом содрогался от взрывов. Рядом – два крупных объекта: завод имени Козицкого и промышленная гордость Ленинграда – Балтийский завод. Снаряды дальнобойной артиллерии рвались и на заводской территории, и в жилых кварталах.

Летом в их двор пожаловала незваная «гостья» – фугасная неразорвавшаяся бомба; образовалась глубокая яма. Саперы, видимо, вывернули взрыватель, но надо было расширить яму, чтобы поднять наверх бомбу, и подростки во главе с управдомом принялись окапывать «чушку». К таким заданиям ребята относились уже как к делу обыденному – во фронтовом городе опасность подстерегала на каждом шагу. Невозможно было привыкнуть только к голоду, особенно в том возрасте, когда организм должен развиваться, расти…

В студеную зиму 1941 года мама слегла, не могла встать – и Рая, обвязанная крест-накрест платком, в пять утра отправлялась к булочной занимать очередь. А получив брусочек хлеба, заворачивала его в приготовленный мамой лоскут, прятала за пазуху и отправлялась по темной пустынной улице домой. Впереди был бесконечный день в выстуженной, прокопченной дымом «буржуйки» комнате… В школе с ребятами было веселее. Да, занятия не прекращались и в ту зиму – приходили, кто мог. Уроки велись в подвале одного из зданий завода имени Козицкого. В блокадном Ленинграде в школах были размещены госпиталя. Там, в школе, ребятишкам давали по тарелке дрожжевого супа.

С приходом весны город зазеленел, ожил – взрослые и дети потянулись искать «подножный корм». Рая вместе с василеостровской ребятней обычно отправлялась на пустошь, где сейчас стоит гостиница «Приморская». Там можно было запастись крапивой, снытью, лебедой. Их «кормилица» – шестилитровая кастрюля – наполнялась рубленой травой – такие были «щи», без крупинки. По детским талонам полагалось немного крупы, но в магазинах было пусто. (Эти талоны хранит Раиса Николаевна Максимова и сейчас – как память о тех блокадных днях.)

Что было потом? Медицинское училище, работа, снова учеба – теперь уже в медицинском институте, – и направление с дипломом врача в Мурманскую область. После работы на Севере – возвращение в Ленинград, многолетний труд в родильном доме на Щорса, 13. Не одна сотня малышей прошла через ее руки – заботливые, ласковые, помнящие и невесомость блокадного хлебного пайка, и леденящую январскую стужу… Пожалуй, никто, кроме Раисы Николаевны, и не знает теперь, что во дворе дома номер пятнадцать на Малом проспекте была эта глубокая яма и на дне ее – «чушка», начиненная взрывчаткой.

Кроме известной надписи на одном из зданий Невского проспекта, сохраненной для потомков со времен войны, куда возлагаются цветы к памятным датам, в городе, к сожалению, мало подобных напоминаний о великом подвиге ленинградцев. Подвиге, который 900 блокадных дней и ночей свершался мужеством, стойкостью, волей к победе всех его жителей – и взрослых, и детей.

ИГРАЛИ РЕБЯТА В ФУТБОЛ