На всех фронтах

Да, много воды утекло с тех пор. Несколько лет назад судьба свела меня на одном из аэродромов ГДР с моим майором. Этот всегда сдержанный в чувствах человек был искренне удивлен не столько встречей, сколько происшедшими во мне изменениями. Заметив это, я сказал:

— Седеем, товарищ майор, седеем…

По его лицу пробежала едва заметная улыбка:

— Ну, положим, седина у вас начала пробиваться еще в сорок первом…

Виктор Булынкин БАРЖА ДЛЯ НЕКУРЯЩИХ

В результате Ясско-Кишиневской операции, характерной своей внезапностью, мощью первоначального удара и высокими темпами наступления, советские войска освободили Молдавию, а также создали благоприятные предпосылки выхода из войны Болгарии.

Буржуазное англофильское правительство Муравиева 4 сентября 1944 года заявило о «безупречном нейтралитете», не подкрепляя его практическими делами. Наоборот, в городе Рущук и черноморских портах немцы сосредоточили более сотни военных и транспортных судов. В восточных и западных районах Болгарии продолжали укрываться остатки немецких частей, разбитых в Румынии.

Ввода войск Красной Армии в Болгарию требовала как военно-стратегическая, так и политическая обстановка, в которой 3-му Украинскому фронту необходимо было вести подготовку к Белградской операции. Однако раньше требовалось форсировать Дунай и преодолеть до 450 километров по сильно пересеченной, гористой местности. Задача осложнялась еще и отсутствием в то время развитой сети дорог на территории Болгарии.

При переходе 8 сентября нашими войсками болгарской границы не прозвучал ни один выстрел. Вскоре стало известно о стихийном братании воинов Красной Армии с народом и армией Болгарии.

К исходу этого дня наши войска преодолели до 70 километров, а на второй день еще более ста. Утром 9 сентября пришло известие, что власть в стране взял Национальный комитет Отечественного фронта Болгарии.

Такова была общая картина…

Настенные часы были как заговоренные. Проклятая кукушка не поддавалась на увещевания лысоватого, до пояса раздетого капитана и никак не хотела покидать убежище. В комнате пахло подогретой тушенкой. На пыльных листьях фикуса приплясывали солнечные блики. С тихих улиц Констанцы доносилось потренькивание трамваев.

— Что ж ты? Война на издохе, надо на волю выбираться, переходить на мирное положение, — приговаривал капитан, копаясь в механизме часов. — Пора, голубушка, из бункеров-то вылезать.

Он вытер лысину нательной рубахой, приладил часы и качнул маятник. Кукушка на секунду выскочила из «дупла» и опять скрылась, так и не проронив ни звука.

В дверь осторожно постучали, и на пороге появился штабной посыльный, увалень из последнего пополнения. Он шаркнул сапогом и косноязычно, как-то по-домашнему, сообщил:

— Товарищ гвардии капитан! Ероплан-то дали какой-то, — «уточку», чо ли. А куды утекла немчура, нихто не знаить. Лятеть надоть завтра.

— Тамбовский? — спросил капитан, не выпуская из рук отвертки.

Посыльный растерянно заморгал и согласно кивнул, ожидая еще вопросов. Но вопросов больше не последовало, точно капитан уже все выяснил.

Полученное известие, казалось, мало тронуло офицера. После ухода посыльного он с охотой взялся за прежнее занятие. Через минуту-другую часы живо затикали, капитан удовлетворенно кашлянул и, подводя стрелки, загадал:

— Ну-ка, сколько мне по белу свету мотаться?

Кукушка прокуковала разочек и, точно испугавшись, замолкла.

— И то ладно. Давно бы так…

Внешность гвардии инженер-капитана Братчикова была обманчива. Владимиру едва перевалило за тридцать, но на вид же ему давали куда больше. «Чужих лет не жалко», — привычно шутил он. При всем при том капитан был недурен собой: тонкий профиль, нос с горбинкой, умные глаза, губы часто трогала усмешка, выдававшая ироничный склад характера.

Старила его лысина и венчик вокруг нее — сплошь из седых волос. Тут не обознаешься: смерть отметила своим прикосновением. Сразу видно — побывал человек в передрягах.

Ходили про старшего помощника начальника ОСГ (отдела снабжения горючим) разные легенды. Но что было абсолютно точно — память у него просто потрясающая. И однажды капитан чуть не пострадал из-за нее.

Назначили в их армию нового начальника тыла. Тот вызвал подчиненных с отчетом. Все прибыли, как положено, с кипой документов и отрапортовали по форме. Дошел черед до капитана. Он представился и, не раскрывая папки, начал шпарить как из пулемета: того-то — столько-то, этого — столько.

Генерал слушал, лицо его постепенно темнело. Наконец он не выдержал и хватил кулаком по столу:

— Вы мне прекратите отсебятину нести! Думаете, генерал глупее вас — такую кучу чисел не упомнишь, хоть лоб расшиби. Ежу понятно. Представить немедленно документацию, а за каждую ошибку будете строго наказаны!..

Проверили — все сошлось: тютелька в тютельку. Будто капитан наизусть цитировал отрывок из любимой поэмы. Начальник тыла хмыкнул удивленно, но в присутствии офицеров извинился перед Владимиром. Потом добавил: «Ну молодцом, молодцом… Только впредь все равно по бумаге докладывай».