На всех парах (ЛП)

А в Свинтауне мастерские выпускали новые и новые паровозы: небольшие танк-паровозы, которые беспрерывно катались взад-вперед по растущей фабрике; маневренные составы; ночные поезда – медленные и тяжелые, собирающие один за другим вагоны от фермеров, которые хотели доставить свой товар в город к рассвету; новый Летун Номер 2 с крышей над площадкой машиниста и чудесной зеленой раскраской; и все остальное, что обычно имело имена вроде Дух Скрота или Король Псевдополиса. [59]

Паровой гудок перестал звучать чужеродно, став просто одним из звуков Анк-Морпорка, вроде взрывов Гильдии Алхимиков, и, как один старик сказал своей жене, «часы не нужны, если знаешь звук семичасового в Щеботан». Казалось, всего пару недель прошло с того времени, когда Железная Герда впервые пропыхтела вокруг фабрики Гарри Короля, но теперь, через год, ветви линий протянулись по всей Равнине Сто, соединяя маленькие городки и деревеньки во всех направлениях.

А возле этих городков и деревенек начали появляться чудесные новые домики для железнодорожного персонала. Дома с ванными! И горячей проточной водой! Конечно, следовало признать, что удобства были на улице, но зато сантехника - в превосходном состоянии. [60]Если что и можно было сказать о Гарри, так это «если что-то нужно сделать, нужно сделать это хорошо», и удвоить сказанное, говоря об Эффи. [61]

Как будто где-то была какая-то пустота, и ее следовало заполнить. Настало время паровых механизмов, и паровая техника возникла, будто дождевая капля, которая падает точно в свою лужу, и Мокрист, и Дик, и Гарри, и Ветинари и все остальные были только брызгами во время ливня.

А затем однажды на Анк-Морпоркском вокзале, когда Мокрист собирался отправляться обратно в Равнину Сто, в его вагон вошла леди, назвавшаяся миссис Георгиной Брэдшоу, и уселась напротив, обеими руками вцепившись в дорогую сумку. Когда Мойcт встал, чтобы предложить ей свое, расположенное по ходу движения, место, как того, кажется, требовал железнодорожный этикет, она ответила:

— О, любезный сэр, не беспокойтесь! Но все равно спасибо. Джентльмена сразу видно.

— Мокрист фон Губвиг, к вашим услугам, мэм.

— О, вы тот самыймистер Губвиг? Мистер Губвиг железнодорожник? Я столько о вас слышала!

— Да вроде бы я. По крайней мере, пока нет других претендентов.

— Ну разве это не замечательно? – продолжила миссис Брэдшоу – Я никогда раньше не ездила на поезде. Меня предупредили взять с собой лекарство на случай тошноты. С вами когда-нибудь такое случалось?

— Нет, мадам, пожалуй, что ритм поезда мне по душе. Но скажите мне, где вы взяли это чудесное лекарство?

— У джентельмена по имени профессор Достабль, производителя панацеи от железнодорожных болезней. Он был весьма убедителен.

Мокрист не смог сдержать улыбку.

— Наверняка был. Боюсь, мистер Достабль в лучшем случае очаровательный проходимец. А его панацея, боюсь, не более чем сахар с какими-нибудь связующими веществами. И он, опасаюсь, в авангарде нелегальных торговцев готовыми лекарствами, серьезно испытывающих мое терпение

Она засмеялась.

— Хорошо сказано, сэр. Буду считать, что я просто выбросила пару монет на ветер.

— Могу я спросить, что за дела заставили вас воспользоваться железной дорогой?

— На самом деле никаких дел у меня нет. Я подумала, что, знаете, живем-то один раз. Мама рассказывала, что когда я была маленькой, я всегда бежала за повозками, чтобы увидеть, куда они едут. И сейчас, когда мой муж Арчибальд покинул нас, я решила, что настало время посмотреть мир… Знаете, отдаленные уголки, странные названия… вроде Дверубашки, или Гадского леса, или Скрота. Должно быть в местах с названием вроде Дверубашки все время происходит что-нибудь экзотическое. Так много мест, в которых я никогда не была… Передо мной целый мир, который я хочу исследовать, пока не поздно. И я собираюсь вести дневник всего, что происходит, чтобы, когда я вернусь обратно, я могла переживать это снова и снова.

Озарение снизошло на Мокриста, и он спросил:

— Могу я полюбопытствовать, миссис Брэдшоу, красивый ли у вас почерк?

Она посмотрела на него свысока:

— Да, красивый. Я прекрасно писала от руки для моего дорогого покойного мужа. Он был юристом, а от них всегда ожидают превосходного умения использовать и писатьслова. Мистер Кривз был очень… разборчив в этом отношении. И Арчибальд чрезвычайно ценил грамотное использования Лататинского. А я, смею добавить, воспитывалась в Щеботанском колледже для юных девиц, где весьма серьезно относятся к преподаванию иностранных языков, хотя Морпоркский и стал lingua quirmaсовременности. – Миссис Брэдшоу вздохнула. – И работая на моего мужа, я узнала многое о людях и человеческой природе.