На выдохе сна

Глеб сердито заскрипел раскладушкой, устраиваясь. Вообще-то, он умел засыпать в любой обстановке, даже в боевой. Но тут почему-то сон никак не шел к нему. Прозрачные ветреные сумерки сменились густым ночным мраком. Под окном больницы шелестела листва, и ее шелест не давал успокоиться. Глеб крутился на своем прокрустовом ложе, но заснуть никак не мог.

– Саш, – позвал он шепотом, – ты в кресле замерзнешь. Садись рядом на раскладушку. Я одеялом поделюсь. Приставать не буду – честное скаутское.

Саша бесшумно скользнула и забралась с ногами на раскладушку. Она села, прислонившись к стене. Глеб присел рядом.

Некоторое время они сидели молча. По больнице ходили медсестры и врачи. В коридоре слышались приглушенные голоса. Каждый раз, когда шаги приближались к двери палаты, Глеб и Саша замирали. Но шаги удалялись.

– Саш, извини, а можно спросить? – шепотом продолжил разговор Глеб.

– Да, конечно, – чуть слышно ответила Саша.

– А по твоему мнению, кто мог с Настькой такое сотворить?

Саша немного помолчала. Потом неохотно начала говорить.

– Вариантов может быть много. Прежде всего, в голову, конечно, приходит ведьма. Ведьма может подбросить человеку заговоренную вещь, которая нанесет вред, может свести в могилу. Поэтому завтра мы поедем домой к Насте и поищем колдовской мешочек.

– Что?

– Ну, это такой магический предмет, на котором лежат злые чары. Хотя… Вот Насте сегодня стало хуже. А никаких подозрительных предметов в палате я не заметила. Но ведьма может колдовать и отдаленно. Так что, конечно, попытка не пытка, но большой ставки я на это не делаю.

В темноте Глеб не видел Сашиного лица, только белый овал. Он сидел, закутавшись, и слушал писк приборов.

– Еще одно, что напоминает ведьму, – продолжала Саша, – это видения Насти. Ей виделись различные невероятные вещи. Ведьма способна на это. Она часто морочит человека, отводит ему глаза, заставляет видеть то, чего нет на самом деле, и наоборот, не замечать существующее. Так что это тоже укладывается в мою версию. Но! Не может же ведьма ходить с Настей целыми сутками. А вот что совсем не укладывается в эту версию… Вернее, о чем я вообще слышу в первый раз…

– Что?

– Я никогда не слышала о том, чтобы видения появлялись из снов. То есть, получается, что сны постепенно начали заменять реальность у Насти. Конечно, если все ее письма правда, и она никого не обманывала.

– Зачем бы ей это?

– Вот и я так думаю. А о таком я никогда не слышала. Вроде. Ведьмы так себя не ведут. Так что, на ведьму это не похоже.

– А при чем тут вообще сны?

– Как тебе сказать, Глеб, сон – это особенное состояние человека. Если интересуешься, почитай медицинские статьи. Очень, очень интересно.

– Предположим. А при чем тут магия и все такое?

– Во-первых, во сне реализуются все мечты и желания человека, о которых он думал и даже не думал. И также воплощаются в жизнь кошмары, все его затаенные дремучие страхи, гнездящиеся в подсознании. Так что сон – это уже целый мир, созданный человеком. А, кроме того, сон – это мост между этим миром и миром нави.

– Нави?

– Да, миром не упокоенных мертвых. Так называемые ходячие покойники не видимы нам и не могут контактировать с живыми напрямую. Вернее, могут, но это только в отдельных случаях.

– Привидения?

– Хм-м. На самом деле, все люди не сразу покидают этот мир. Это, наверное, тяжело сразу бросить все, что любил, и всех, кого любил. Для этого надо время.

– Поэтому считается, что покойник находится в доме до сорока дней?

– Может, меньше, может, больше. Все зависит от конкретной ситуации. Считается, что тяжелее всего уходить тем, о ком сильно плачут и страдают.

– Так что, не плакать, что ли? А если это любимый ребенок, любимая жена или муж? Как можно вообще не страдать?

– Я не говорю, что не надо. Разумеется, живым тяжело. Но, наверное, и мертвым тяжело, если по ним слишком грустят. Это их мучает, и они не могут уйти. Болтаются между мирами, а их не отпускают.

– А как понять, что умершему плохо и ты держишь его?

– Вот для этого и используется мост между навью и живыми. Они приходят во сне, чтобы поговорить, пожаловаться и попрощаться. Такие сны обычно очень живые, они запоминаются навсегда.

Повисло молчание.

– А ты знаешь, – сказал Глеб через некоторое время, – ты права. У меня тоже были такие сны.

– Да?

– Ага. И я их до сих пор отчетливо помню: их настроение, лица близких, о чем говорили, даже краски и погоду.

– А кто тебе снился?

– Сначала мне приснился дед. Он был очень больным. Участвовал в войне, был ранен осколком, сильно болел и рано умер. Сердце.

– Сочувствую.

– Дурацкая смерть. Ты помнишь начало девяностых? Когда продукты пропали, все по карточкам, огромные очереди, ничего нет. Вот и он тоже стоял в такой очереди, не помню, за чем, писали списки какие-то, отмечались. А тут пришли другие, со своими списками. Дед крайне нетерпелив был к несправедливости, стал кричать, порвал эти левые списки, перенервничал. Тут же в толпе инфаркт. Мгновенная смерть.

Саша сочувственно смотрела на Глеба. Он видел в темноте блеск ее глаз. Помолчал немного, продолжил.