На высотах твоих

Его так и подмывало открыть Хаудену, что он знает об этой сделке девятилетней давности, поговорить с ним до конца откровенно. Это могло бы прояснить ситуацию, а возможно, и помочь им выработать план контрмер против Харви Уоррендера. Более того, подобный разговор мог подстегнуть память Ричардсона извлечь из какого-то ее самого потаенного уголка то самое терзавшее его и ускользавшее воспоминание. Но поступить так — значит предать Милли, которая в данный момент в приемной бдительно охраняет их покой. А Милли впутывать никак нельзя, ни сейчас, ни после. Что там спросил премьер-министр: “А вы что предлагаете?”

— Есть одно очень простое средство, шеф, которое я уже настоятельно рекомендовал.

— Если вы имеете в виду впустить этого Дюваля в качестве иммигранта, то сейчас об этом не может быть и речи, — резко возразил Хауден. — Мы заняли позицию и должны стоять на своем. Отступить — значит признать свою слабость.

— А если Мэйтлэнд добьется своего, в судебных инстанциях с вами могут и не согласиться.

— Нет! Никогда, если повести дело с умом. Я намерен поговорить с Уоррендером насчет того чиновника, что отвечает за Ванкувер.

— Крамер, — напомнил Ричардсон. — Один из заместителей директора, командирован туда временно.

— Вероятно, его придется отозвать. Опытный человек никогда бы не допустил специального расследования. А в газетах пишут, что он сам, по своей инициативе предложил его провести после того, как ходатайство Мэйтлэнда было отклонено. — Уже не скрывая гнева, Хауден добавил:

— Из-за этакой глупости все заново и закрутилось.

— А может, вам лучше подождать, пока сами не прибудете на место? — предложил Ричардсон. — Тогда самолично и устроите Крамеру хороший нагоняй. С программой познакомились?

— Да. — Хауден встал и подошел к заваленному бумагами столу у окна. Упав в кресло, потянулся к открытой папке и одобрительно заметил:

— Учитывая, как мало у вас было времени, работа просто отличная.

Хауден пробежал глазами отпечатанный на машинке текст. Поскольку через десять дней ему предстояло выступать в палате общин с заявлением относительно союзного акта, на ураганную поездку по стране было отведено пять дней — тот самый “тренировочный” период, который они запланировали с целью подготовить население страны к потрясающей новости. Свое турне он начнет послезавтра в Торонто, а завершит в Квебеке и Монреале. В промежутке посетит Форт-Уильям, Виннипег, Эдмонтон, Ванкувер, Калгари и Риджайну.

— Смотрю, вы также включили обычную порцию почетных степеней? — суховато бросил Хауден.

— Так я думал, что вы их коллекционируете, — ответил Ричардсон.

— Ну, можно это и так называть. А дипломы храню в подвале вместе с индейскими головными уборами из перьев. Польза от тех и других примерно одинаковая.

— Только не повторяйте больше нигде таких заявлений, не то мы потеряем голоса сразу и индейцев, и интеллектуалов, — предупредил с усмешкой Ричардсон и добавил:

— Вы сказали, что, помимо союзного акта, кабинет обсуждал и дело Дюваля. Возникли какие-нибудь новые соображения?

— Нет, пожалуй. Кроме одного. Если оппозиция вынудит нас сегодня днем к дебатам по этому поводу, от имени правительства выступит Харви Уоррендер, а в случае необходимости вмешаюсь я.

— Надеюсь, более сдержанно, чем вчера, — ухмыльнулся Ричардсон.

Премьер-министр густо покраснел. Ответил сердито:

— Ваше замечание совершенно излишне. Я признаю, что мое вчерашнее заявление в аэропорту было ошибкой. Любой может случайно споткнуться. Даже вы время от времени допускали кое-какие промахи.

— Знаю. — Ричардсон свирепо потер кончик носа. — И только что, сдается, сделал еще один. Извините. Несколько смягчившись, Хауден предположил:

— А возможно, Харви Уоррендер и сам справится. “На самом деле, — подумал Хауден, — если Харви выступит в палате общин так же складно и убедительно, как и на заседании кабинета, он сможет в определенной степени восстановить утраченные правительством и партией позиции. Отвечая сегодня утром на резкие выпады других министров, Харви успешно отстаивал действия министерства по делам иммиграции, сумев придать им разумный и логический характер. Ничего сумасбродного не было и в его манерах, держал он себя сдержанно и рассудительно. Хотя беда с Харви заключалась в том, что никогда нельзя быть уверенным в том, что его настроение внезапно не переменится”.

Премьер-министр встал и вновь подошел к окну, повернувшись спиной к Брайану Ричардсону. Народу внизу поубавилось, заметил он. Большинство, догадался Хауден, уже находилось в Центральном блоке, где через несколько минут откроется заседание палаты общин.

— А регламент допускает дебаты в палате? — поинтересовался Ричардсон.

— В обычном смысле нет, — не оборачиваясь, ответил Хауден. — Но у нас есть пункт “Разное”, и оппозиция может поднять любой вопрос, который пожелает. До меня дошли слухи, что Бонар Дейтц собирается затронуть проблему иммиграции.

Ричардсон тяжко вздохнул. Он уже мог представить себе передачи радио и телевидения, сообщения газет завтра утром.