На высоте гор (СИ)

- Помочь в чем? Вновь устроить резню? Моих родственников осталось слишком мало, боюсь, следующий твой порыв мы не переживем.

- Ты думаешь, если я недавно потерял жену, то с сочувствием отнесусь к твоему горю? Мое терпение не безгранично! У меня есть приказ короля, где сказано, что мы должны заключить брак. И я исполню королевскую волю, даже если тебя придется волоком тащить в храм!

- Я не вижу никакого смысла сейчас тащить меня в храм, – пожал плечами ассасин. – Наш брак не будет действительным, поскольку, как ты видишь, – указывая на свой торчащий живот, издевательским тоном продолжал он, – я не в состоянии исполнять супружеский долг. Обзавестись ребенком мы не сможем до тех пор, пока я не разрешусь от бремени.

Лицо Аниса потемнело, в словах малле был смысл, но мужчина слишком хорошо понимал, чего может стоить ему промедление.

- Я согласен с Биллом, – вмешался в разговор старший Трюмпер. – Мы не можем позволить тебе касаться его, пока он не родит ребенка, а Трюмпер должен родиться в нашей долине и под нашей крышей. И даже если десять королей прикажут Кирбиту согласиться на твое предложение, исполнить свой долг и скрепить с тобой брак он сможет только через месяц после родов. Это объяснят тебе в любом храме!

Булле побагровел.

- Ровно через месяц после родов ты должен быть в храме долины Кирбит, – зло процедил он. – Мои люди останутся здесь и обеспечат твою безопасность.

Анис еще целую неделю, до объявления младшего сына Трюмперов лордом земель, изводил всех в замке, но вскоре ему пришлось уехать, в конце концов, у него не было возможности неотлучно сидеть рядом с Биллом еще четыре месяца, тем более что их отношения становились все более и более натянутыми. И была бы воля Булле, он бы придушил его. Тот, не стесняясь, выводил его из себя, не желая идти ни на какие компромиссы.

- А ты не боишься, что я убью тебя прямо на брачном ложе? – внимательно выслушав тираду Аниса о том, какие выгоды сулит им этот брак, холодно осведомился Билл.

- Ты дашь клятву подчиняться мне, – гадко усмехнулся мужчина. – Не думаю, что ты позволишь себе ее нарушить.

- Анис, я точно знаю, что мой муж жив, а ходить в двоеженцах я не намерен. Я подарил тебе жизнь, когда узнал, что именно ты повинен в смерти моего отца, но если ты пересечешь мою дорогу еще раз, я не буду столь милосердным.

Тупое упрямство Билла, постоянное повторение им, что Том жив, вывело Булле из себя. Он кинулся к ненавистному малле и, схватив за одежду, принялся трясти.

- Молись, сучонок, чтобы я был милосердным, когда твое отродье появится на свет!

Малле с жалостью смотрел на взбесившегося жениха, не сопротивляясь, он ждал, когда подбежит охрана Трюмперов и оттащит от него яростно сопротивляющегося мужчину. Ассасину хотелось стереть Булле в порошок, и он пообещал себе, что займется этим, как только его муж найдется.

Но прошел месяц, за ним еще один, а от Тома не было вестей. Зима уже давно покрыла и так неприветливые горные склоны серым одеялом облаков, а суровые ветра все чаще и злобнее завывали в ущельях. Остовы деревьев казались вычерченными черным грифелем, и лес пугал своей застывшей безжизненностью. Билл не находил себе места: любое ранение за это время могло зажить, да и из плена можно было послать весточку. Но известий все не было.

В замке же происходило множество изменений, связанных с новым владельцем: то, над чем так старательно трудился малле, медленно, но верно предавалось забвению. И вскоре еда на хозяйском столе опять стала несъедобной, эль кисным, а солома несвежей.

Сначала Билл еще пытался вмешаться в ход вещей, но он больше не был хозяином, а считаться с виновником гибели своего брата новый лорд Трюмпер считал лишним, о чем и не преминул объявить деверю, как только представилась возможность. И ассасин чувствовал себя одиноким и покинутым. Единственным его развлечением оставалась переписка с сестрами, но и те, хоть и мягко, но уговаривали его не тешить себя безумными надеждами.

У ассасина болело сердце, невыносимая тоска сжимала его, и он стал сомневаться в себе. Возможно, он так не хотел отказываться от своего счастья, что не заметил очевидного, а частичка Тома внутри так толкалась и ворочалась, что он не мог верить в худшее. Может быть, его надежда оказалась совершенно пустой.

Подходило время родов, а Билл все глубже погружался в пучину безразличия и безнадежности. В его сердце больше не было ни надежды, ни решимости. Он больше не думал ни о мести, ни о будущем, его существование представлялось ему необязательным и бессмысленным.

Его аппатия сильно обеспокоила Креиля, приехавшего, чтобы принять роды. Но как он ни пытался поговорить с малле, каждый раз натыкался на холодную стену безразличия.