На взлёт!

Шлюпка вновь скользнула над водой и ушла в сторону горизонта, уже затлевшегося рассветными лучами.

Бенц, помрачнев, надел браслет на левую руку.

Он пробрался в город за своей девушкой – а вместо этого помог украсть чужую. Сайхат нашел свое счастье, а Дик возвращается на борт «Миранды» с пустыми руками.

Ах, Кэти... как ты могла...

Рассветный лес, подступавший к побережью, сейчас словно дразнил парня: вот по этому песку сейчас бы могли идти они с Кэти, вот этих птиц слушали бы, вот этой опушкой любовались бы...

Еще недавно Бенц чувствовал душевный подъем от удачного побега. Славно получилось! И сам ноги из города унес, и Сайхату с Хасинтой помог!

А сейчас одиночество навалилось на грудь, мешая дышать, мир вокруг окрасился в черный цвет.

– Зато я свободен, – сказал Дик вслух.

Да, он был свободен. Не надо было решать, как устроить будущее – свое и русой большеглазой девочки. Не надо было заботиться о двоих. Жизнь покатилась легко и беспощадно, как сорвавшийся с горы камень – эй, не стой никто на пути!

Но какой же горькой была эта свобода!

«Эх, рому бы сейчас хватануть... – тоскливо подумал Дик. – Чтобы в груди так не болело... чтобы забыть...»

И всю дорогу до Крабовой бухты он слышал, как в ушах стучала кровь злым, жестким звуком: «Кэти! Кэти! Кэти!»

* * *

Двое моряков, люди Кривого Диого, заканчивали перегрузку бочонков в трюм юркой, с небольшой осадкой фелуки. Сам Кривой Джо стоял на берегу и беседовал с Райсулом.

– Дать знать, когда караван соберется возвращаться в Халфат? Я-то могу, но зачем это твоему капитану? Уж не вздумал ли он напрямую торговать с халфатийцами, вырвать у меня кусок изо рта?

– Ай, зачем плохие слова говоришь? Какая торговля? Ты в нашем трюме был, наш груз целиком забрал!

– Груз-то я видел, а вот на капитана взглянуть не удалось.

– Капитан не девушка, чего на него глядеть? По делам отлучился, тебе же сказали!

– Сказать-то сказали... я вот могу сказать, что я спандийский принц! А вдруг вы взбунтовались, капитана порешили, а теперь замыслили ограбить караван? А мне с этими халфатийцами еще работать!

– Зачем такое говоришь? Как порешили, почему порешили?.. Ай, смотри! Вот же он, капитан, по берегу идет!

К ним действительно приближался Бенц, но в каком виде! По мрачной физиономии можно было подумать, что команда действительно взбунтовалась, но не добила капитана – и теперь он грядет для беспощадной мести.

Райсул радостно сунулся было с приветствием, но капитан проигнорировал его и отрывисто обратился к Кривому Диого:

– Вино перегрузили?

– Заканчиваем, сударь.

– Один бочонок оставьте на палубе. Я за него заплачу.

10

...Бенц!

Ступайте в свою каюту и хорошенько проспитесь!

(И. Бродский)

Экипаж, находившийся на грани бунта, собрался в грузовом трюме на тайный совет.

– Вот нашел время нажраться! – зло сказала Мара. – Караван вот-вот уйдет!

– А может, оно и к лучшему? – осторожно спросил Отец. – Упустим караван, не отправится капитан в Халфат, понемногу забудет про эту дурацкую историю...

– Почему «дурацкую»? – взвился Райсул. – Не пойдет капитан, я один пойду! Я сам найду эту бабу! Узнаю, почему меня из грифоньего патруля выгнали!

– А ну, цыц! – подал голос боцман. – У тебя договор с капитаном, ты без спросу не можешь уйти с корабля!

– К демонам договор! Все равно уйду!

– И капитан все равно уйдет! – горячо добавил юнга. – И без каравана уйдет, раз обещал!

– Цыц, я сказал! Мало нам капитанских истерик!.. И ты, малец, разболтался... Лита, что он сейчас делает?

Девушка, сидевшая ближе всех к лестнице, поднялась по ступенькам, выглянула на палубу, поспешно подалась назад – и захлопнула крышку.

– Он на палубе. Кидает нож в дверь каюты.

– Попадает? – заинтересовался Отец.

– Отсюда не видно.

– Вот зараза! – прорычал боцман. – Я надеялся, он проспится и в ум придет. А он очнулся – и снова пополз вино лопать.

– И без закуски, – тихо добавил юнга.

– Он все время поминает Кэти, – вздохнула Лита.

Боцман витиевато высказал то, что думает о бабах вообще и о Кэти в частности.

Мара, не отреагировав на оскорбление всего женского рода, спросила озабоченно:

– Может, если поест, в ум придет? Он же на пустое брюхо хлещет винище.

– Я носил ему еду, – пискнул юнга. – Он кинул в меня табуреткой. Промазал.

– Наш капитан – и промазал? – изумился Райсул. – Ай, что вино с человеком делает!

Филин, до сих пор молча сидевший в углу трюма и почти ничего не понимавший в человеческой беседе, все же решил высказаться:

– Капитану плохо от вина? Может быть, не давать ему пить вино?

Все обернулись к илву. Тот засмущался от общего внимания.

– Да как же ему не дашь... – начала было Мара.

Но боцман перебил ее:

– Леташи, илв говорит дело. Видал я пьянчуг, что по несколько дней в запое валялись, а потом из него выходили – и ничего. Но наш-то не такой. Наш молодой и непривычный. Совсем у него мозги в узел завяжутся – что будем делать? Еще пойдет нас убивать... или подпалит «Миранду»...