На взлёт!

Страха не было. Совсем. Там, в небесах, когда можно было в любой момент сорваться с седла, душой владел восторг, страху просто не было места. А здесь, на земле, зверь был уже своим, и Дик ласкал его, как лошадь или собаку.

– Накормить бы тебя, – озабоченно сказал Дик. – Интересно, ваш брат ест рыбу? В реке ее много, вон как играет в воде. Я в детстве рыбу ловил прямо руками, под берегом. Еще можно рубашкой ловить... Ладно, потом поглядим, а сейчас я вздремну. Ты тоже отдохни, а клевать меня – хамар! Понял?

Грифон откликнулся мягким клекотом.

Дик опустил голову на твердую могучую лапу и закрыл глаза.

ОЖЕРЕЛЬЕ-IV. ПРОРОЧЕСТВО

1

Хорошо меж подводных стеблей.

Бледный свет. Тишина. Глубина.

Мы заметим лишь тень кораблей,

И до нас не доходит волна.

(К. Бальмонт)

Вспугнутый косяк сельди завертелся серебряной воронкой. Две темные тени скользили под косяком. Они напоминали людей, но длинные ноги заканчивались ластами. Да и не смог бы ни один человек так долго пробыть под водой.

Фигуры легко вонзились в косяк и проплыли его насквозь, оставив позади вихрь серебристой паники. В руках у каждого из пловцов билось по крупной рыбине.

Добыча не мешала охотникам плыть сквозь толщу воды, пронизанной струящимся сверху светом.

Тот, что был крупнее, плыл впереди, уверенно и быстро; более мелкий следовал за ним. Дно стало ближе, на пути вздымались груды валунов, оплетенных водорослями. Близок был берег.

В волнах, кидающихся на скалы, всплыла круглая голова, покрытая крупной серебристой чешуей. Морской обитатель огляделся: пуст ли берег, не увидят ли его чьи-то глаза?

Убедившись, что вокруг никого нет, морское чудовище вынырнуло из воды по пояс и резко взмахнуло перепончатой когтистой лапой. Рыбина перелетела на берег, упала далеко от воды и забилась на камнях.

Гибкая чешуйчатая спина морского обитателя зазмеилась меж камней – и вот он уже на берегу. Стоя на четвереньках, закашлялся. На шее сомкнулись плотные жаберные крышки, пряча под собой жабры.

Чудовище встало на колени и несколько раз крепко втянуло в себя воздух. Затем обернулось к кромке прибоя – туда, где по валунам безуспешно скользил его младший спутник.

Морская тварь хрипло вздохнула, протянула переднюю лапу и помогла малышу взобраться на берег. Тот тоже закрыл жаберные крышки и откашлялся. Затем сел на камни, раскинув ноги, и подставил чешуйчатое лицо солнцу. Он улыбался, обнажая острые треугольные зубы.

Над берегом прозвучал мужской голос:

– Где твоя рыба, Морис?

Когда старший говорил, его лицо оставалось неподвижным, лишь немного шевелилась нижняя челюсть.

Младший перестал улыбаться.

– Ой, Джанни, не сердись. Обронил, когда на берег лез.

– Недотепа, – без особой строгости сказал Джанни. – Ладно, тащи сюда мою, съедим пополам.

Морис тут же перевернулся на четвереньки и в один рывок оказался рядом с сельдью, которая еще трепыхалась.

Рыбина тут же была разодрана на части и съедена вместе с головой, костями и плавниками. После этого оба морских охотника растянулись на камнях под солнышком.

Молчание прервал голосок Мориса, звенящий от волнения:

– Джанни... я хотел тебе сказать... я не вернусь в клетку.

Старший ответил не сразу. Когда он заговорил, голос его был холоден и сух:

– И как ты собираешься жить?

– Уплыву в далекие теплые моря, про какие ты рассказывал.

– Ты знаешь туда дорогу?

– Найду. А не найду – здесь буду плавать, у берегов. С голоду не сдохну. Лишь бы не назад, в клетку! Джанни, я больше не могу!

– Понимаю. А девочки могут, Уна и Гедда? Аша может?

– А... но... я...

– Если ты не вернешься, Алмаз запретит остальным выходить со мной в море. Они будут день за днем сидеть за проклятой решеткой и глядеть, как море заливает бассейн, а в отлив проклятая вода уходит.

– Я не подумал... Девчонки, да... Я вернусь.

Голос Джанни смягчился:

– Ты правильно решил. Но если бы ты сбежал, хуже всего пришлось бы все-таки не им, а тебе. Они были бы втроем, могли бы разговаривать. А ты рыскал бы вдоль проклятого берега, тоскуя в одиночестве. Не к людям же тебе соваться, верно? – Джанни поднялся на ноги. – Ладно, пора возвращаться. Когда-нибудь ваша судьба может измениться к лучшему, а сейчас будь мужчиной и не ной.

Морис тоже встал. Не сдержался, бросил в спину старшему другу:

– «Будь мужчиной», да? Тебе легко говорить! Ты-то в клетке не сидишь! Ты такой же колдун, как Алмаз... как они все! Захочешь – и примешь человеческий облик!

2

Тот, кто старается все предвидеть, теряет бдительность.

(«36 стратагем», древнекитайский военный трактат)

Слова Мориса звучали в душе Аквамарина, когда он, оставив мальчика за толстыми прутьями решетки, шел по одному из коридоров проклятого Семибашенного замка.