На взлёт!

Он взял рубаху и быстро оделся. Фантарина сняла с себя талисман, протянула Райсулу. Тот надел цепочку себе на шею.

– Тебе надо перевязать руку, – робко сказала женщина.

– Успеется.

– Не спеши, – вмешался в разговор верзила с ожогами на лице. – Перевяжи рану. А потом можешь уйти.

В голосе Горелого, которому Мемед только что завещал власть над шайкой, уже звучали хозяйские нотки.

* * *

Пока Райсул и Фантарина шли по ночному лесу, оба молчали. Не до разговоров, когда приходится во мраке брести сквозь кусты и перебираться через поваленные деревья. Лишь когда оба вышли на каменистую прогалину, над которой днем Бенц на грифоне выследил разбойников, Райсул заговорил:

– Не верю разбойникам. Сейчас они слушаются Горелого, пока тело вожака не остыло. Но уверен, что уже ночью они наплюют на завещанье и начнут грызню за власть. И утром новый главарь пошлет свою свору нам вслед. Надо предупредить капитана. Уходим. Сразу. Лишь бы грифон смог встать на лапы. Не на крыло, хоть на лапы бы...

– И тебе не удастся отдохнуть? – с досадой откликнулась женщина.

У нее болела голова, ныла скула, куда угодил кулак Мемеда, ноги были исцарапаны в кровь ветвями, но она не думала о себе.

– Не хочу отдыхать. – В голосе Райсула зазвучали иные нотки. – Знаешь, чего хочу?

– Не знаю, – солгала Фантарина, которая кожей чувствовала его желание.

– Тебя хочу. Прямо здесь. Но нельзя. Надо спешить к капитану и Раскату.

– Ничего, – без тени кокетства ответила Фантарина. – Я от тебя никуда не денусь. Буду твоей, когда скажешь.

– Я-то скажу, – пообещал Райсул. – Много раз скажу.

ОЖЕРЕЛЬЕ-V. МЕЧТА

1

При имени его любой храбрец

Бледнеет под загаром, как мертвец.

Он правит, изумляя без конца,

И властным словом леденит сердца.

Но что за власть, чей беззаконный ход

Понятен всем, так всех к себе влечет?..

... Удачи блеск, умение в борьбе

Чужую слабость подчинить себе.

(Д. Г. Байрон)

– Беспалый, хоть ты ему скажи!

– А чего – Беспалый? Я что, меньше прочих жить хочу? Я Свену под руку соваться должен? Сам ему скажи!

– Но ты же вчера горланил: самое время на добычу идти, а Свен засиделся в Горячих Ключах!

– Горланил... ну горланил по пьяни! Да и что я такого сказал-то? Все парни рычать готовы: чего адмирал не ведет нас на добычу? Кончилась зима, купцы в путь двинулись – кому их щипать, если не нам? Корабли починены, лескаты отдохнули, люди в бой рвутся. Рычат, как звери! А адмирал команды не дает. Влюбился, понимаешь ли!

– А ну, язык поставь на якорь! Свен не любит, когда про него разводят бабьи сплетни.

– Ах, сплетни? Так я не буду сплетни разводить! Буду прямо говорить, что Свен тайком ходил на иллийскую сторону, чтобы понюхать цветочки в саду у бургомистра Аква-Бассо. И на тамошнюю ратушу полюбоваться.

– Беспалый, заткнись, не то в зубы дам! Без тебя тошно. Разговоры мутные ведешь, а со Свеном потолковать боишься. А ведь ты погонщик на «Красном когте». Кому с ним поговорить, как не тебе?

– Кому? А вот ей! – Беспалый толкнул собеседника локтем в бок и указал на женщину в мужской одежде, что шла в их сторону по городской улочке.

Горячие Ключи – город не из маленьких, улицы всегда полны народа. Причем народа шумного да буйного, потому как зимовали здесь летучие корабли, по большей части пиратские. Озеро здесь большое, теплое от подземных источников – лескатам не хуже, чем в Лазурном море, так почему же не перезимовать? По негласному обычаю, пираты не трогают в это время мирных небоходов, и даже старые враги, встречаясь в Горячих Ключах, делают вид, что не замечают друг друга.

Обычно улицы тут многолюдные да веселые, особенно зимой. Но и сейчас хватает лихих парней со шпагами у пояса и метательными ножами за голенищами. Семейные горожанки стараются сидеть по домам, а веселые девицы в платьях с глубоким вырезом, где так и пляшут грудки, бродят по городу, стреляя глазами налево и направо, выискивая очередного дружка.

Но та, на которую Беспалый взглядом указал приятелю, не относилась к девицам подобного сорта. И даже не потому, что одежда ее была скромна: мужские штаны, высокие сапоги, белая рубаха завязана тесемками под горло. Во всем облике ее было нечто такое, из-за чего самый отчаянный бродяга не решился бы облапить ее на ходу.

Женщина не была красавицей по виктийским меркам, Огненно-рыжие волосы, небрежно заплетенные в косу. Ястребиный, хищно изогнутый нос. Острый волевой подбородок. Глаза, полные золотистого света. Виктийцы предпочитали сильных, статных женщин с мягкими чертами лица, спокойным взором и тихим нравом. А эта орлица, хоть и сильная, кротостью явно не отличалась. Унаследовала неистовый нрав матери-иллийки.

– Здравствуй, Гьера, дочь Вильдигарда, внучка Станхельма, – приветствовали ее столпившиеся у крыльца мужчины. Полным именем назвали, проявили уважение.