На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Орлов подчеркнул, что Проэнса является лесбиянкой. По его мнению, это качество «Мексиканки» не окажет отрицательного влияния на её сотрудничество с «конторой». Вместе с тем «Швед» указал на необходимость учёта этой особенности Проэнсы в планировании разведывательной работы: «Если она будет командирована в Мексику, то только вместе с «подругой», о которой мне дали хорошие отзывы по парижским делам. Если этого не сделать, боюсь, что «Мексиканка» напорется на невыгодную для неё и нас партнёршу».

После войны в Испании Проэнса оказалась в одном из лагерей, в которых размещали республиканцев. Условия содержания в нём были настолько ужасными, что она поторопилась связаться с мексиканским дипломатом Ф., умоляя его о помощи. Тересе повезло: дипломат сумел вытащить её из французского лагеря.

Эйтингон сообщил в Москву в октябре 1938 года: «В соответствии с вашим указанием «Мексиканку» направили в Париж для налаживания отношений с Сильвией (Шелтон) из кубинского посольства. Кроме того, ей поручено присмотреться к Флоре, секретарю этого же посольства (левых убеждений). «Мексиканка» ориентирована также на сближение с Лидией Кабрерой, известной кубинской писательницей и художницей. Она – пожилая женщина, холостячка, очень богатая, имеет салон в Париже, который посещается многими латиноамериканскими дипломатами и видными французскими чиновниками. «Мексиканка» давно знает Лидию и считает, что ей будет нетрудно восстановить старые отношения».

Эйтингон вручил Проэнсе деньги на текущие траты и оплату номера в отеле «Малиербе». Тереса выполнила его поручения, в деталях описала беседы с Сильвией, Флорой и Кабрерой. По её мнению, из них только Сильвия обладала данными для «секретной коминтерновской работы».

В конце февраля 1939 года Эйтингон написал в Москву: «Моя подопечная познакомила меня с секретарём посольства Мексики Еленой Гомес, 27 лет («Матильда» для переписки). Пока я договорился с нею о поддержании контакта для отбора и отправки в Мексику нужных нам испанских беженцев. Во время следующего свидания поговорю подробно о возможностях «Матильды». Если договорюсь, то «Мексиканку» лучше направить на родину с задачей получения официального назначения в одно из консульств Европы (лучше в Германии, Италии, Польше) или Америки, где она будет нам весьма полезна. Здесь «Мексиканка» указала на перспективных для нас людей: «Баска», а также сестру «Матильды», которая работает секретарём мексиканского консульства в Нью-Йорке. «Мексиканка» близко знакома с «Конём» (Давидом Сикейросом) и бывшим мексиканским послом в Испании полковником Альбертом Техедой. Среди её связей много южноамериканских дипломатов».

Очередные «чистки» в аппарате разведки в Москве привели в 1939 году к сбою в работе с Проэнсой. После ареста Шпигельгласа личное дело «Мексиканки» обнаружили в его сейфе. После изучения материалов начальство решило из сети её не исключать. Эйтингон, который готовил отъезд Проэнсы на Кубу, писал в начале октября из Парижа: «Прошу прислать деньги для «Мексиканки» сразу за три месяца. Бросать её без связи не следует, она может крепко пригодиться нам в недалёком будущем». Подтекст этого сообщения был очевиден: в Мексике готовилась операция по ликвидации Троцкого. На счету был каждый стажёр.

Отправляясь в Гавр, чтобы сесть на пароход, идущий на Кубу, Проэнса бросила в почтовый ящик открытку с предельно коротким текстом: «Мой временный адрес в Гаване – с/о Мирта Агирре I и 25. Дай бог, быть там полезной для вас. Извещайте меня. Крепкого здоровья. Тереса».

В начале 1940 года Эйтингон вызвал Проэнсу в Мехико. Сделано это было через Иосифа Григулевича, который руководил боевой группой Сикейроса. Он отправился в Гавану и, убедившись, что вокруг Тересы «обстановка нормальная», подошёл к ней на улице и произнёс пароль. У «Мексиканки» была отменная реакция: отзыв прозвучал через две-три секунды. Последовал короткий разговор, и Иосиф убедился, что Тереса не изменила своего решения о сотрудничестве с «Коминтерном». Григулевич передал ей условия связи в Мехико и деньги на дорогу:

«Выезжай без задержки, тебя уже ждут».

Псевдоним «Мексиканка», данный «Шведом», Эйтингон заменил на другой – «Анита».

Эйтингон поручил Проэнсе арендовать дом в Мехико, чтобы использовать его для конспиративных встреч. Вторая поставленная перед «Анитой» задача была сложнее: сближение с Фридой Кало и – через неё – изучение обстановки вокруг Троцкого. С Фридой Тереса сблизилась, но к тому времени отношения художницы с русским революционером были безнадёжно испорчены. Эгоцентризм Троцкого раздражал и Фриду, и её мужа Диего Риверу. Как говорится, от любви до ненависти – один шаг.

После первого покушения на Троцкого Проэнса вернулась в Гавану. Охота на Троцкого вопреки всем осложнениям была близка к завершению. Для ключевых участников операции – Эйтингона и его спутницы Каридад, матери Рамона Меркадера, – требовалось подготовить убежище, чтобы переждать самое напряжённое время преследования полицией и ФБР.