На задворках чужого разума

Все прошло не гладко, но безопасно для Нади, а потому, я считаю – вполне сносно. Плохо, что ей придется прорабатывать у специалиста еще одну новую травму: теперь она винит себя в том, что мы действовали недостаточно аккуратно, слишком переборщили с анонимками, а она сама – при личном разговоре. Впрочем, я не считаю, что виновата она, или Стас, или какой-то из оперативников, которые участвовали в этой операции. Ведь они уличали хладнокровного и жестокого убийцу, а его поступок, пожалуй – просто настигшая его наконец-то карма. Но я понимаю, что чувству вины так легко этого не объяснить, и оно не исчезнет, а потому моей жене предстоит еще не один сеанс – теперь уже у нормального врача, который поможет (уже помогает) ей разобраться с ее старой и новой болью.

Для Стаса и ребят, которые участвовали в этом деле, все обернулось чередой разбирательств и многих неприятных бесед и моментов – все же история с анонимками, если дотошно следовать букве закона, сама смахивает на доведение до самоубийства. Впрочем, дело против сотрудников в итоге возбуждать не стали, но все причастные в течение довольно короткого периода ушли из правоохранительных органов. Без работы они не остались, но по мне это несправедливо: как ни крути, эти люди избавили мир от опасного маньяка-психопата. И кто знает, скольких жертв удалось избежать после смерти этого монстра.

Что хуже, информация в наш век цифровизации утекла в медиа. К тому же этот психиатр был довольно известной персоной, так что СМИ с радостью начали выпускать огромные материалы об изверге-психиатре. Выходили один за другим ток-шоу, блогеры выпускали видео с рассказом об этой истории, газеты пестрили кричащими заголовками. Кто-то, увы, слил им инфу и о Наде, так что ей пришлось еще и выдерживать натиск зачастую не очень корректных в своих вопросах и просьбах журналистов.

Сколько раз ей звонили – в лучшем случае с просьбой дать комментарий, а чаще постоянно донимали приглашениями на всякие шоу. Участвовать в них она неизменно отказывалась, но звонки не прекращались, были очень навязчивыми и дополнительно трепали нервы, так что в итоге Наде пришлось еще и сменить номер, что было крайне неудобно – у жены очень много нужных рабочих контактов, пришлось оповещать их всех о смене номера. В итоге парочка каких-то ушлых журналистов все же раздобыла и новый номер супруги: менять его снова она не стала, просто занесла особо неугомонных в черных список. Также на некоторое время ей пришлось закрыть соцсети.

Это все стало еще одним огромным испытанием, но мы справимся, это точно. Потому что любые бури и ураганы все равно когда-нибудь затихают.

Люся

Я не могу сказать, что я была рада – теперь я вообще почти не ощущаю позитивных эмоций. Но внутри себя я чувствовала мрачную удовлетворенность. Нельзя сказать, что полностью восторжествовала справедливость – ведь, как выяснилось, этот нечеловек уничтожил почти с десяток людей – но все-таки он отправился вслед за своими жертвами. Надеюсь, он вечно будет гореть в аду. В самом буквальном смысле.

Сразу же после смерти этого подонка в прессе началось что-то невероятное. Журналистов трудно винить – такой сюжет нарочно не придумаешь. Ушлые репортеры, несмотря на врачебную тайну и тайну следствия, откопали-таки информацию о некоторых пациентах изверга, в том числе и про мою несчастную дочь, которая стала его жертвой. Мне тут же начали названивать представители различных газет и телекомпаний – все они хотели записать со мной интервью, приглашали на ток-шоу.

Я всегда соглашалась. И преследовала нескольких целей. Главным образом, мне хотелось оправдаться, сделать это вслух при большом скоплении людей – так, мне казалось, что я чуточку искупаю свою вину. Я раз за разом рассказывала о том, как не заметила, что мою дочь медленно убивают – говорила, что признаю и свою ответственность за произошедшее, именно поэтому в итоге я и обратилась за помощью к оперативнику, который ко мне приходил. Кстати, насколько мне стало известным, ему пришлось уволиться вместе с еще многими людьми, непосредственно принимавшими участие в этом деле – в том числе из-за огласки и невероятного общественного резонанса.

Раз за разом мне также приходилось выслушивать от абсолютно разных людей неприглядные слова. Конечно, были и те, кто за меня заступался – обычно мои защитники говорили, что человеку, далекому от психиатрии и столкнувшемуся с подобным, сложно самому разобраться в том, что происходит. Но в основном люди меня обвиняли – особенно, когда узнавали, что муж и свекровь имели определенные проблемы.