На задворках неба

Сыч недолго оставался в челноке, который просто стоял посреди гладкого, как стол, плато, исчерпав свою полезность.

Вся поверхность планеты контролировалась тысячами зондов. Это были отлично укомплектованные машины с весьма высоким интеллектом. прекрасно защищённые от любого постороннего вмешательства. Конечно, кожаным заставить их служить себе, вряд ли бы удалось.

Да, только, Сыч был совсем не кожаным, и остановить его такие слабенькие препоны никак не могли. Программирование-то буквально всего в этой системе имело чёрные ходы, через, которые он легко мог пролезть куда угодно. Об этом заранее позаботились его собратья ещё на Тетре.

Сычу не составило труда оседлать один из зондов, с комфортом доставивший его прямо к планетарной базе, в которой он тоже надолго не задержался. Путь его лежал к основной исследовательской станции. Теперь она должна была на долго стать домом Сыча и его слуги.

На месте он оказался, как раз вовремя, чтобы успеть изменить содержание отчётов, передаваемых в исследовательский центр, с помощью тахионного передатчика. Комплекс связи пожирал невероятную прорву энергии, а потому сообщения передавались пакетами раз примерно в три условных недели, оставляя время призракам рихтовать их содержание, не допуская утечки сведений о своей деятельности. Теперь это было его работой.

За этим трудом он даже не заметил, как минули годы и в систему прилетели два транспортника с комплектами поселений и мёртвыми кожаными на борту. Вместе с ними прибыли и его братья. Корабли, сбросив свой груз, отправились назад в автоматическом режиме. Их ИИ, правда, были полностью уверены, что экипаж погиб по дороге случайно, а поселения сбросили совсем в других системах.

Вот интересно, что будет с кожаными, если они решат поселиться там, думая, что им есть куда лететь⁈ Эта мысль особенно сильно веселила Сыча.

Вторая планета к тому времени уже полным ходом преображалась. Водоёмы заполонили водоросли. На сырых местах пышно разрослись мхи, а на сухих лишайники. Бактерии постепенно проникали повсюду, трансформируя почву. Все они подверглись многоуровневой генетической модификации, и здешние условия были для них идеальны.

Под поверхностью началось строительство поселений, спроектированных собратьями Сыча. Строительство заняло всего около двух условных лет, однако первые поселенцы прилетели только ещё пять лет спустя.

Конечно, это были ещё не настоящие кожаные — просто крохотные комки клеток, которым только предстояло стать людьми, но всё для них уже подготовили.

Экипаж этого транспортника пока что был жив. Состоял он пусть и не полностью из ветеранов четырёхсторонней войны за передел солнечной системы, и взять их голыми руками не удавалось. Только, призраки не были бы собой, если бы не справились с этой задачей.

Дело оказалось даже проще чем, ожидалось. Всего-то и потребовалось, что передать сигнал бедствия с оставшихся на планете челноков. Кожаные оказались чересчур чувствительны к фамилиям якобы живых членов команды. Им подсунули данные их боевых товарищей, найденные в собственных записях членов экипажа.

Этих, что и не удивительно, разгерметизацией пронять не удалось. В челноках они носили скафандры и готовились к любым неожиданностям, кроме разве, что полной утраты контроля над системой ориентации. Благодаря этому машина благополучно врезалась в скалы всего в паре километров от цели, казавшейся им такой желанной.

С остальными, которые спали в гибернационных камерах, справиться оказалось совсем легко. Просто один из слуг чуть изменил работу систем циркуляции дыхательной жидкости и спящие за пару дней превратились пустые оболочки. Разбудить их не удалось бы никому.

Сброс контейнеров был мастерски замаскирован под диверсию, а один из слуг отправился обратно, чтобы замести следы. Вернувшись на Тетру, он попытался втолкнуть корабль в одну из орбитальных станций. Посудину, ожидаемо, расстреляли сами же кожаные, собственноручно скрыв улики всего, что случилось.

Сычу было весело. В кой ты веки всё шло и правда, хорошо. Планета трансформировалась, а в поселениях появились кожаные. Их воспитанием в нужном ключе занялись почти все его собратья, кроме, разве что, самого Сыча. Именно он скрывал всё происходящее здесь.

Сыч этому совсем не расстраивался. Честно говоря, детей он не просто не любил — ненавидел. Как в прочем и саму идею семьи — идиотские оковы, наложенные на человека природой. Ещё в той жизни он сделал очень многое, чтобы помочь своим соплеменникам освободится от этого глупого пережитка и теперь не рвался участвовать в чём-то подобном.

К тому же Сыч слишком хорошо помнил, что за его собственной смертью и заключением в безвременье стоял именно его сын. О нём он, признаться, почти ничего и не знал. Так ошибка.