На закат от Мангазеи

Воевода гулко постучал по круглому бабьему колену.

— Это и впрямь золото? — спросил Макарин.

— Боюсь тебя расстраивать, дьяк, но если и золото, то очень тонкое. Прибили к деревянной основе. А вот и колья, если внимательно глянешь.

Воевода поколупал еле заметные шляпки гвоздей.

— Странный идол. Никогда не видел, чтобы одного болвана делали из столь разных материалов. Обычно идол посвящен одному богу. А тут как минимум три.

Он попытался заглянуть в узкую щель между каменной плитой и Золотой бабой, ничего не увидел, достал кинжал и сунул лезвие в зазор.

Раздался глухой рокот и сверху посыпались мелкие камни.

— Я бы на твоем месте этого не делал, воевода, — сказал Шубин.

Воевода убрал кинжал.

Макарин обошел идол, минуя Мейка, и чувствуя, как бог войны следит за ним своими багровыми глазами.

Деревянная часть истукана была самой невзрачной. Потемневшая поверхность была такой растрескавшейся, что уже нельзя было разобрать, где линии были вырублены мастером, а где рассохлась от старости древесина. Но Макарин застыл как вкопанный, разглядывая оскаленную звериную пасть и круглые выпученные глаза.

— Воевода! Так это то самое чудище, что было на бляхе Одноглазого и парусах северных дикарей.

Кокарев медленно подошел ближе.

— Ну да. Универсальный идол получается. Хочешь бога войны — на тебе одну сторону. Хочешь золотую бабу — на другую. А хочешь деревянного урода — получай третью. Каждое племя может найти что-то по душе.

Макарин огляделся.

— Надо придумать, как мы его отсюда тащить будем. А пока проверим пещеру.

Он нашел под навесом пару факелов, один дал воеводе, другой зажег сам. Потом долго стоял, собираясь с мыслями и стараясь не вспоминать то, что видел совсем недавно под каменными сводами. Из темноты несло холодом. Он сделал пару шагов, преодолевая бурлящий страх, и вытянув вперед факел. Неверное пламя освещало проход всего на несколько саженей вглубь. Дальше царил мрак.

— Мы так до весны ее обследовать будем, — бормотнул воевода, отодвинул Макарина и зашагал вниз.

И тут сверху снова зарокотало, затряслись стены, посыпалась труха, и что-то большое свалилось за входом, на мгновение закрыв небо и подняв тучу снежной пыли.

Макарин с воеводой ринулись назад.

— Ничего страшного, — успокоил их Шубин. — Обвал. Снежная шапка над входом обвалилась. И засыпала костры. Теперь хотя бы этой вони не будет.

— Это хорошо, — сказал Кокарев. — Тогда пошли дальше.

— Подожди, — у Макарина был нюх на опасность. И теперь опасность была не в глубине пещеры, а снаружи. Он взвел колесцо ручницы и осторожно приблизился к выходу.

Поднятая обвалом снежная взвесь постепенно оседала и уже стали видны свежие сугробы на месте потухших костров.

Со склона холма спрыгнула высокая фигура, отряхнулась от снега и, заметно хромая, двинулась к Макарину.

— Я надеюсь, не сильно опоздал к раздаче подарков, господа московиты? — осведомился Хоэр, криво улыбаясь.

Макарин вскинул ручницу.

— Э, нет, господин дьяк, — Хоэр остановился. — Сто раз подумай, прежде чем палить по гостям. Тем более многочисленным.

С обеих сторон от пещеры послышался шум, лязг и хохот. Еле различимые в снегу тени бросились к ним, умело растянулись цепью, перекрыв выход и выставив вперед пики и тяжелые алебарды. В широких самоедских малицах и меховых шапках новоприбывшие казались дикарями, но Макарин заметил в отворотах тусклый блеск доспехов, и подумал, как же им холодно и тяжко, бедным, таскать шубы поверх железа. Несколько человек стояли за цепью и возились с какими-то самопалами, в которых Макарин узнал укороченные немецкие аркебузы.

— Как видите, перевес не на вашей стороне, — провозгласил Хоэр. — Будете изображать героев? Или начнем переговоры?

Один из стоящих в цепи высунул из воротника рыжую бороду и пролаял что-то смутно знакомое. Макарин уже десять лет не слышал этот язык. Хоэр ухмыльнулся.

— Господин Ян Гемс правильно замечает, что логичнее было бы прикончить вас не переговариваясь. Но я разумный человек и полагаю, что знатные московиты еще могут нам пригодиться. А вот с паскудным поморцем у нас будет разговор особый.

Макарин краем глаза видел, как Шубин медленно отступает назад, в темноту пещеры.

— Здесь все находятся под защитой Московского государства, — сказал Макарин, понимая, что говорит пустые слова. — А вот в том, что делают тут твои немцы, нам еще предстоит разобраться.

— О, мои немцы прибыли сюда по распоряжению Генеральных штатов и лично Морица, светлейшего принца Оранского, который приказал снарядить три корабля для плавания в здешних водах. Теперь они стоят у берега в полудне пути на закат отсюда. И ждут моих указаний. Те ландскнехты, что вы видите перед собой, лишь малая доля всего экспедиционного корпуса. Ну как, воевода Кокарев, ты готов говорить со мной о сдаче Мангазеи со всем ее промыслом?

— До Мангазеи ты не доберешься, собака.

Воевода швырнул факел в сторону, и тот шипя, погас. Пещеру затопила тьма, в которой исчезли воевода, Шубин и бросившийся вслед за ними Хадри.

Хоэр рассмеялся.