На закат от Мангазеи

Они спустились вниз, неся изрядно похудевшие мешки со снаряжением. Шубин повесил за спину пару самопалов. Макарин прихватил с собой только свою ручницу и понравившийся английский трехствольник, у которого оказался замечательный по точности бой.

Хадри нагнал их уже у колодца, быстро залопотал что-то на ухо Шубину, от чего тот становился все мрачнее и мрачнее.

— Говорит, там их очень много. Ловушки обошли, скоро начнут ворота выламывать. Мы с тобой даже помешать не сможем, пост с той стороны всего один. Перестреляют, как гусей.

— Много, очень много, — повторил Хадри, тряся головой. — Сперва один сто, потом другой сто.

— Ну, двести — это навряд ли, дружище, — сказал ему Шубин, — но судя по птицам, отряд действительно не маленький.

Птицы кружили над ущельем молча, словно стервятники, ждущие угощения.

— В избу, Иринья, — бросил Шубин, проходя мимо колодца. — Там постреляешь.

Иринья послушно поднялась, используя свою многозарядную ручницу как костыль. Макарин подставил ей плечо.

— Сама справлюсь, дьяк. Не лапай.

Сильнейший удар сотряс задние ворота, ведущие в ущелье. Казалось, весь частокол задребезжал.

— Они что, таран притащили? — спросил Макарин, прибавив шагу.

— Навряд ли. Скорее еще один верзила с огромным топором. Там ворота хлипкие, долго не выдержат.

Они почти бегом преодолели оставшиеся шаги, влетели в избу, когда грохот и облако поднявшейся пыли сообщили о том, что ворота рухнули. Во двор с воплями и визгом ринулись дикари. Шубин захлопнул тяжелую дверь и опустил засовы.

В очаге ярко пылал огонь, бросая красные отсветы на застывшую посреди комнаты бабку и на расставленные вдоль стен разномастные самопалы. Единственное окошко было наспех заколочено досками, зато теперь со всех сторон были открыты маленькие, в ладонь размером, бойницы. Рядом с каждой из них стоял самопал и были разложены на полке принадлежности.

— Вот спасибо, бабушка Нембой, — преувеличенно обрадовался этому хозяйству Шубин. — Хорошо подготовилась.

Бабка не ответив поклонилась.

Вокруг избы затопали, заревели ярганы. По двери замолотили кулаки.

Шубин подскочил к ближайшей бойнице, высунул ствол, выстрелил. Дикари разбежались.

— Не подпускайте к двери громилу с топором, — сказал Шубин. — И не сильно высовывайтесь в бойницы.

Словно в подтверждение этих слов в одну из бойниц влетела стрела и шмякнулась о противоположную стену.

Они еще долго отстреливались, сидя каждый у своей стены и перебегая от бойницы к бойнице. Бабка Нембой не уставала подносить снаряжение и засыпать порох. Получалось это у нее на удивление ловко. Солнце уже скрылось за лесом, в наступающей темноте через маленькие отверстия было уже почти ничего не видно, и Макарин стрелял наобум. В любую движущуюся тень.

— Вечно мы здесь все равно не высидим, — сказал он. — Подожгут со всех сторон и выкурят. Я слышал, в здешних местах любят подземные ходы рыть. Как раз для таких случаев. Шубин, порадуй. Скажи, что он здесь есть. Отсюда и, скажем, до реки.

— Нет здесь подземного хода, — угрюмо ответил Шубин. — Ущелье рядом, земля камень, какой тут подземный ход?

— Тихо! — вдруг прошептала Иринья. — Слушайте.

Только сейчас до Макарина дошло, что снаружи царит тишина. Не было слышно ярганских криков, не лаяли собаки. Потом в эту тишину вплелся знакомый звук, скрип полозьев, олений топот, приглушенный разговор. Откуда-то издалека ветер донес ружейный выстрел. Чьи-то сапоги протопали рядом с избой, взошли на крыльцо. В дверь уверенно постучали.

— Эй, осажденные! — послышался голос воеводы Григория Кокарева. — Конницу вызывали?

Глава 12

— Ну и бойню же вы здесь устроили, доложу я вам, — цокал языком воевода, вышагивая по двору и разглядывая валяющиеся трупы. — Человек двадцать, небось?

— Чуть больше, — сказал Шубин. — Часть в лесу. В ловушки попала.

Кокарев глянул на него подозрительно.

— В ловушки, говоришь… А сами значит все без царапины.

— С царапинами, — возразил поморец. — Незначительными.

Кокарев обернулся к Макарину:

— И все-таки не пойму я, дьяк. Ты ж мне сам рассказывал, что вот этот вот поморец, — он ткнул пальцем в Шубина, — от тебя сбежал. И что его надо найти. И допросить. На предмет его дружбы с засланной немчурой. А теперь оказывается, ты и сам с этим помором дружбы водишь, да еще и от дикарей вместе отстреливаешься. Это все как понимать?

— Понимай так, что я его уже допросил, — ответил Макарин. — С немцем он не дружил, а враждовал. От меня убег по незнанию. Потом сам ко мне пришел и сказал, что у него есть зацепка по делу Варзы. Предложил помощь. Я согласился.

— И вы вместе отправились на пустоши эту зацепку распутывать.

— Именно.

— Дьяк Разбойного приказа и поморец. Вдвоем.

— Еще самоед Хадри с нами.

— И самоед. — Кокарев помолчал и картинно развел руками. — Макарин, ты всего третий день тут, а уже такого наворотил… Мог бы хоть меня предупредить. Я ж весь город на уши поднял, всех забулдыг и гулящих девок допросил. Тебя ж никто не видел. Ты как из города выбрался? Ведь вся стража на коленях стояла, клялась, что ты из города не выезжал.

— Пришлось выезжать тайно. Были причины.

Кокарев вздохнул.