На закате волшебства

— Дорогой друг, — прошептал он, — около тебя всегда друзья, на которых ты можешь положиться, и никто в наши дни не может похвастаться большей дружбой. Помни о них, а о других забудь. Ложись в постель и спокойно отдыхай, покуда есть дружба, которую нельзя предать. Пока ты отдыхаешь, мы отпустим слуг. А мы, Люк и я, будем около твоего порога.

3. Цыган Жоффри

Король больше не вспоминал о Раковине и не открывал, кого из членов семьи он услышал в ту ночь. Вероятно, он принял меры против заговора, раз тот не удался. Ему не была предназначена судьбой, как для многих его предшественников, насильственная смерть.

Утром Жиль проснулся рано. Он тихо подошел к окну, ожидая пробуждения Короля. Вспоминался ему первый приезд в этот замок годы назад, когда, пробудившись, он увидел из окна двор замка, сад на террасах и большой город вдали, темный и сумрачный в рассветной дымке.

Вскоре он заметил, что внизу кто-то движется среди цветов и кустарников. Это был Цыган Жоффри с заступом на плече. Вот Жоффри остановился в том месте, куда, по предположению Жиля, могла упасть Раковина. Задержавшись на минуту, он что-то поднял с земли. Королевский Искатель свесился с подоконника, пытаясь разобрать, что там за штука. В этот момент Король зашевелился, повернувшись на другой бок и тяжело вздохнув. Жиль тотчас же отошел от окна и встал около Его Величества.

Этим же утром он спустился в сад. Солнце ярко светило, и теплый воздух был напоен ароматами цветов. Он поискал Цыгана и обнаружил его окапывающим розы.

— Ты ничего не находил здесь этим утром?

— Почему бы и нет, — сказал садовник, распрямляя спину. — Раковину. Хотел бы я знать, как она попала сюда?

Он вытер испачканные руки о фартук, подошел к камзолу, висевшему на ветке дерева, и достал из кармана Раковину.

— Она прекрасна, — заметил он, отдавая ее.

— Благодарю, — Жиль взял Раковину и повернулся, чтобы уйти. Он даже сделал несколько шагов вдоль террасы, когда спохватился. Ведь раньше при встрече с Жоффри он всегда находил, о чем с ним перекинуться хотя бы парой слов. А теперь холодность Жиля могла насторожить садовника, он мог заподозрить, что к нему попало нечто запретное, что не следовало брать в руки. Жиль не собирался говорить с Жоффри о Раковине и ее чудесных возможностях. Но он не хотел обидеть садовника и вернулся.

— Жоффри, ты веришь в магию? — спросил он, отрывая веточку лаванды с куста, провисшего над дорожкой.

— Да… но… ну… да, — замялся Жоффри. — Если, сэр, вы имеете в виду то, что мы не можем понять или объяснить. Но не забывайте, мы не можем делать кучу вещей, считая их волшебством, а для птиц и зверюшек все это проще простого. Множество вещей и явлений, нас окружающих, мы относим из-за собственных капризов, ограниченности и невежества к проявлениям дьявольского. Это сверхъестественно, говорим мы, устав от попыток объяснить какое-то явление. Совсем как дети! А скажите мне, что может быть волшебнее, чем появление цветка из семечка?

Глядя на застывшего в изумлении Жиля, садовник, помолчав немного, спросил:

— Вы думали о Раковине, сэр? Ведь так?

Жиль терялся в догадках: что же успел узнать этот человек?

— Да, это так, — подтвердил он не сразу.

— Я видел и более чудные вещи в дальних краях. Удивительные и странные, человеку трудно поверить собственным глазам, даже если эти штуки торчат перед его носом.

На лице Королевского Искателя отразилось изумление. Сделав шаг вперед, он спросил осевшим от волнения голосом:

— То есть вы, Жоффри, знаете о Раковине? А вы можете мне…

— Сказать, как она разговаривает? — продолжил садовник, видя замешательство собеседника. — Как она разогревается, когда другие говорят про вас? Да, сэр. Я слушал ее несколько минут до того, как вы подошли.

Он вернулся к своей работе над розовым кустом. Жиль стоял в раздумье.

— А вам не хотелось бы оставить ее у себя? — спросил он, глядя на камзол на ветке дерева.

— Нет, разумеется. Для чего? Слушать, что болтают обо мне люди? Люди всегда говорят. Если хотят, пусть. Но слушать их? — улыбка появилась на его сухом и вытянутом лице. — Я провел много времени, сэр, лежа на лугах и глядя на проплывающие облака. Но у меня никогда не было времени слушать, что болтают обо мне. Если бы я слышал рассказы о других людях, о чем-то интересном, тогда, может быть, тут другое дело…

— Ну, а продать ее ради денег?

— Деньги, сэр? — садовник покачал головой. — Да нет, мне достает королевского жалованья.

Он снял с ремня садовый нож и отхватил с куста кривой побег.

— Ну хорошо, а что же вы собирались тогда с ней сделать? Вы ведь положили ее в карман, — напомнил Жиль.

— Я думал вырастить в ней папоротник. С цветами и, может быть, миртовым деревом она смотрелась бы неплохо. Я думал заняться этим, когда закончу с розами, но, если вы хотите, сэр, тогда конечно…

Жоффри смотрел на молодого рыцаря, который уходил от него по дорожке вдоль террасы. Затем вложил садовый нож обратно в чехол и принялся орудовать лопатой.