На Запад!

На каменных стенах Нейгаузена мелькали шлемы. Вот щелкнул один, а за ним следом и второй стреломет, прикрывающий всю южную сторону замка. Две тяжелые стрелы вонзились в снег в четырех сотнях шагов от стен. Всадники чуть проскочили вперед, и по ним ударили уже из нескольких самострелов. Только один болт достиг цели, попав в грудь коня. В самый отчаянный десяток степняков, подскакавший ближе всех, выпустили несколько стрел лучники, но все они не долетели до цели. Берендеи развернулись, подхватили безлошадного и, дождавшись, когда защитники крепости опять разрядили свои стрелометы, быстро отступили.

– Дальше четырех сотен шагов от стены они не бьют, – докладывал командир Второй степной сотни Рашид. – Самострельщики до трех сотен шагов достают, а вот лучники у них совсем худые. Самая дальняя стрела их на две сотни шагов только лишь залетела. Да, вот еще что, самострелов на этой стене около десятка было. Так-то есть и сильный среди них. Юлаю вон хорошо в грудь коня арбалетный болт впился, а это чуть больше двух сотен шагов от стены было.

– Все понятно, – кивнул главный орудийщик. – Будем ставить пушки в четырех с половиной сотнях шагов от стен. Спасибо вам, братцы, хорошо вы разведку их стрелков провели.

– Работайте! – усмехнулся Рашид и вскочил на коня.

– Ипат, выдвигай пять больших пушек и три средних до пяти сотен шагов от стен, дальше я сам на месте покажу вам позицию, – скомандовал командир орудийной дружины. – Егор Угримович, ты подкатываешь за пушками три своих онагра, и… – Илья, немного подумав, махнул рукой. – И еще два выкатывает пусть Шуйга. Он уже в деле был с ними, так что боевой опыт его люди имеют. Так, замысел боя у нас следующий: пушкари лупят по воротам и по надвратной башне. Их дело – выбить их, а саму башню развалить. То есть проделать хороший проход для атакующих. Как только, Ипат, твоим людям это удастся, вперед выкатываются уже онагры и с четырех сотен шагов начинают метать разрывные снаряды. Вот под их прикрытием и пойдет наш штурмовой отряд.

Защитники крепости с интересом всматривались, как в их сторону катятся какие-то необычные штуковины. На широких колесах шли массивные, поблескивающие металлом трубы, а вокруг них суетились десятки людей. Кто-то вон прямо в них упирается, а кто-то тянет за длинные постромки. «Штуковины» тяжело и с натугой тащились вперед. Позади них ехали чем-то тяжело нагруженные сани. Непонятно!

– Сто-ой! – крикнул Илья. – В один ряд все пушки ровняй! Расстояние между ними пять шагов, чтобы не мешались другу дружке. Станины крепи! Заряжай!

Суета возле выстроенных в ряд орудий упорядочилась, каждый из расчета знал свое дело и выполнял все то, что уже отрабатывал на учебных полигонах сотни раз.

– Заряжено! Заряжено! Заряжено! – донеслось от орудийного ряда.

– Огонь! – скомандовал командир орудийной дружины, и старшие расчетов поднесли свои пальники к затравочным отверстиям пушек. «Бах! Бах! Бах!» – грохнули те, и из стволов в огне и в дыму со свистом и гулом вылетели железные шары.

«Дун! Дун! Дун!» – ударили они в дубовые, окованные металлическими полосами ворота. Два из них влупились в башню и выбили из нее целый град каменных осколков.

– Командирам расчетов поправить прицел! – прокричал Илья Ярилович. – Дальше вести стрельбу самостоятельно! Ипат, присматривай здесь, – кивнул он командиру пушечной сотни, а я пойду, онагры и наших обозных подгоню, нужно, чтобы у нас здесь задержки при обстреле не было.

Две стрелковые сотни прикрытия подошли и встали по бокам огневой позиции. Дружинные со страхом и уважением поглядывали на копошащихся у своих пушек орудийщиков.

– Страх-то какой Божий, господи! – перекрестился десятник Онисим. – В дыму, в грохоте и в запахе серы, словно бы в геенне огненной, крутятся ведь наши пушкари. Вот уж служба у них так служба! Мне такую точно не надо! Уж я лучше со своим самострелом побегаю, – и переложил реечник на плечо.

– Не напирай! – скомандовал сотник. – Здесь, по бокам будем стоять. Ежели вдруг вылазка из замка будет, то прикроем орудийщиков. А так вперед не лезть, не заслонять им обзор!

– Да конечно, кто вперед-то полезет! – пробурчал сосед Онисима. – Скажет же Радислав Путятович. Тут и сбоку-то стоять страшно.

– Ствол чисти, Ванька! Не спи! – рявкнул командир расчета тяжелого орудия.

Пушку толкнули после отката на место, а здоровяк уже орудовал в ней длинным банником, вычищая пороховой нагар и сметая несгоревшие остатки от мешковины и пыжей.

– Заряжай! – И двое, взрезав мешочки с порохом, заложили их в ствол.

– Приминай! – Ваня, сменив банник на прибойник, протолкнул их вглубь.

– Пыж! – вот в стволе уже и войлочный плоский кругляш.

– Примни! Ядро! – Тяжелый мяч закатился вглубь орудийного жерла.

Наводчики в это время выравнивали прицел.

– Чуть вправо, еще, еще, лишка! – крикнул Петр. – Голован, один клин убери! Ядро слишком высоко уходит. Готово!

– Огонь! – скомандовал Игнат.

Расчет отскочил от орудия в стороны. Бам! – пушка рявкнула и, окутанная дымом, откатилась назад, а командир в это время вглядывался в цель.