На Западе Диком

— Ужели я цен на хлопью породу не ведаю, надо у помощников поспрошать — неужто на мужика так цены упали, что оный не нужен никому и за 10 дукатов! — Начал заламывать иезуитские руки Радзивилл. — Утомительно для старика такие долгие речи без закуски вести, продолжим лучше за обедом, придёшь ли?

— Обязательно, лучше выручить за беглого холопа хоть грош, чем впустую пороть да вешать, приду, порадею за кошт славных панов литвинских.

Обедом дело не ограничилось. В лучших традициях средневековой медлительности, наши игры в тяни-толкай продлились добрых три дня. Подводя итоги вышло, что за каждого холопа, кроме грудных детей, мы должны заплатить по 8 дукатов, пришлось для этого накинуть в цену, лично для воеводы, ещё одно похожее зеркало. Поскольку переговоры проходили при огромном количестве приводимых свидетелей из числа местных шляхтичей, то к утру четвёртого дня мы с удивлением узнали, что в сторону нашего острога уже отправились больше трёхсот пар и семей. А их владельцы делают вид, что преследуют беглых холопов, чтобы получить долю за свою собственность. И тут религиозная составляющая оказалась весьма весомой: паны католики продавали православных, православные католиков, протестанты же и тех, и других.

Срочным образом собрали совет, на котором я принял решение отправить одну роту гвардейцев на обустройство Квебека, всех правовестников, мастеров и максимум, но без фанатизма, поселенцев. Вся эта солянка отдавалась под руководство Тлехи, соответственно получившему дополнительные инструкции к эксплуатации. Также спешно, но нашли троих рудознатцев, бывших свободными, один даже шляхтич среди них затесался. Посулив хорошее вознаграждение за работу и отдельно премии за месторождения, подписали контракт на 5 лет и отправили под сопровождением наших бойцов к Мемелю. Самое весёлое, но и за этих свободных Коля потребовал сто дукатов отступных, ненасытная морда.

Вот так, вроде бы неспешно торговались, а результат сразу — удивительно! В людском гомоне, заполонившем в последнее время границы нашего лагеря, я ненароком услышал фамилию Годунов. Удивительно, но проведя в Европе почти месяц, я так ни разу и не поинтересовался, кто сейчас на троне Московии. Потому что был абсолютно уверен, что сейчас 1606 год и Смутное время бушует вовсю, а как в текущем времени называют всех этих Лжедмитриев или кто там после Годунова — неважно. И тут выясняется, что Годунов и сейчас на троне, а год у схизматиков 1605.

— Наум. — Меня просто трясло, что имею(имел) в руках такой шанс и прохлаждаюсь в неге, когда ещё есть возможность пусть не спасти положение, но сгладить последствия, так что даже массовый вывоз людских ресурсов не изменит положения Руси Московской. — Когда вас привёз Спящая Касатка, кто-то из вас сказал, что год 7111-й, я ничего не упустил?

— Так и есть, государь-батюшка! — Включил опять покорного служаку адмирал.

— Хорошо, а сейчас какой тогда год?

— Знамо дело 7113-й.

— Ты мне что несёшь, вы уж почти три года у нас, значит 1+3=4. 7114-й должен быть!

— Почти — то верно, токмо после лета в первый месяц года и будет три, тогда и наступит 7114-й год, государь! — Наум смотрел на меня ничего не понимающим взглядом, для него было безразлично какой год, время и время, да и у нас привык уже к новому летосчислению.

— Я дурак, болван, так на…ться… — Я крыл себя матом 21-го века с самыми боцманскими загибами.

— Как вину то мне искупить, государь? — Рядом в ужасе, никогда прежде не видевший столь бурного проявления моих эмоций, навытяжку стоял Колесников-младший.

— Нет за тобой никакой вины, но ты ничего не слышал сейчас! Удачной тебе дороги, пусть Ворон хранит наш флот, а ты возвращайся поскорей, чувствую, не один раз в этом году ездить придётся. — Обессиленно выдохнул и сел, обхватив голову руками. Думать, только не пороть горячку.

Собственно думать долго не пришлось, нужно было собираться и ехать по грязи и бездорожью, заодно и для моих бойцов хорошая тренировка на грани возможностей выйдет.

— Николай, благодарю искренне за гостеприимство, надеюсь, что мы останемся добрыми друзьями и товарищами(тогда это слово ещё обозначало партнёра по бизнесу), пора и мне в дальнейший путь выступать. — Понимание между нами за эти несколько дней достигло апогея, оставаясь при этом непримиримыми врагами — не простил мне, морда иезуитская, фактический запрет на попытки втянуть в свою веру иудейскую моих соратников, умело лавировали вместе к общей выгоде.

— Будем всегда ждать тебя, мой друг, с твоим золотом и чудными товарами на земле виленской, может и у нас найдётся что-то поинтересней для торговли, кроме беглых холопов. — Лаконично завершил ужин Радзивилл.