На заработках

— «Любезнымъ родителямъ нашимъ, батюшкѣ Гаврилѣ Матвѣичу и матушкѣ Аннѣ Савишнѣ отъ дочери вашей Арины Гавриловны земной поклонъ отъ неба и до земли и прошу вашего родительскаго благословенія»… Ну, что еще?

— «Посылаю два рубля денегъ. Простите на малости»… подсказала Арина. — Ну, а потомъ надо написать, что вотъ работаю на Тоснѣ, на пилкѣ дровъ.

Андрей написалъ и прочелъ:

— Ладно? спросилъ онъ.

— Конечно-же ладно, отвѣчала Арина. — А только надо прибавить, что была безработица, когда пріѣхали въ Питеръ, оттого и денегъ мало шлю.

— «А что мало денегъ вамъ шлю, родители, то это изъ-за безработицы, а потому извините. Напредки пришлю больше, потому что теперь проявилась заработка лучше»… читалъ Андрей написанное и опять спросилъ:- ну, а еще что?

— Теперь надо про Акулину… вздохнула Арина. — То-то поплачутъ ейные домашніе-то, когда скажутъ имъ, что умерла, царство ей небесное!

Андрей подумалъ, заводилъ карандашомъ и опять прочелъ:

— «А Акулина померла въ больницѣ и вы объ этомъ увѣдомите ейныхъ родныхъ».

— Захворала на тряпичномъ дворѣ, я ее свезла въ больницу и она померла, подсказывала Арина. — Гдѣ похоронена — неизвѣстно.

— «А захворала она на тряпичномъ дворѣ и я свезла въ больницу, а гдѣ похоронена — неизвѣстно»… прочелъ Андрей. — Все?

— Все… Но только теперь поклоны, проговорила Арина. — Да ужъ и куда писать ко мнѣ надо обозначить.

Она назвала поимянно тѣхъ родственниковъ, кому нужно написать поклоны. Андрей написалъ. Написалъ и адресъ Арины на почтовую станцію села Ивановскаго. Письмо было готово.

— Ну, вотъ, сказалъ Андрей, подавая Аринѣ письмо. — Понесешь къ себѣ, такъ спрячь въ какое ни-на-есть такое мѣстечко, чтобы ночью отъ дождя не размокло. Эво какъ небо-то обложило тучами! Ночью быть дождю.

— Я его въ буракъ спрячу. Я буракъ для соли сдѣлала изъ бересты, такъ туда, отвѣчала Арина, поднимаясь съ земли и благодаря Андрея.

— Постой, постой… остановилъ Андрей Арину и посадилъ ее опять рядомъ съ собой. — Ну, а теперь опять на прощанье руку…

— Да зачѣмъ-же это, Андрей Никифорычъ… потупилась Арина.

— Такъ нужно… Очень ужъ по сердцу ты мнѣ пришлась.

Онъ схватилъ Арину за руку и притянулъ ее къ себѣ, обнявъ за шею другой рукой.

— Что ты! Что ты! отбивалась отъ него Арина.

— Не замай… Я любя… Съ перваго раза ты мнѣ подъ сердце подкатила. Какъ увидалъ, такъ и распалился.

— Оставь, Андрей, оставь… Не хорошо… Я дѣвушка…

Арина быстро вскочила и стала озираться. Товарищъ Андрея, завернувшись въ полушубокъ, спалъ у костра крѣпкимъ сномъ

— Я дѣвушка, Андрей… повторила Арина, вся пылающая и держась за сердце, которое усиленно билось.

— Да я тебя и не обижу… отвѣчалъ Андрей. — Я такъ помиловаться и душу свою тебѣ доказать… Не обижу я тебя, приходи только почаще сладкія рѣчи говорить. Ну, прощай. Завтра пойдемъ на почту и напишемъ на конвертѣ, куда посылать.

Арина стояла потупившись.

— Прощай… Что-жъ не прощаешься? повторилъ Андрей.

— Ну, прощай… тихо пробормотала Арина, заморгала глазами, бросилась бѣжать отъ костра Андрея и скрылась въ темнотѣ ночи.

LVIII

Когда Арина вернулась къ своимъ шалашамъ, почти всѣ товарки ея спали. Только Фекла и двѣ ея демянскія землячки работали. Двѣ женщины пилили дрова, а одна раскалывала ихъ и складывала въ полѣнницы при свѣтѣ горящаго костра. Это была ночная смѣна. Онѣ отоспались днемъ и рѣшили работать ночью. Арину встрѣтили онѣ съ усмѣшками.

— Что больно долго письмо-то писала? Или писарь ужъ очень ладенъ попался? спросила ея демянская женщина Марья.

Арина вспыхнула.

— Да вѣдь за бумагой и за конвертомъ бѣгала на деревню въ лавочку. Тоже не близкое мѣсто… Пока то да се… отвѣчала она.

— Хорошее письмо, милая, скоро не напишешь, особливо, когда молодой писарь, сказала на слова Марьи другая демянская женщина и опять усмѣхнулась. — Пиши, пиши письма, жениха себѣ выпишешь. Вотъ по осени сватать начнетъ, прибавила она.

— Да чего вы пристали-то! Вовсе я не изъ-за этого… пробормотала Арина, растерявшись. — Вотъ смотрите письмо… вотъ оно… показала она, покрестилась на небо и полѣзла подъ шалашъ укладываться спать, но заснуть не могла долго, хоть и была намучена за день на работѣ.

Она думала объ Андреѣ, о его ласковости.

«Вѣдь вотъ сколько насъ тутъ дѣвокъ, а одну меня отличилъ. Ласковый какой… и не озорникъ»… мелькало у ней въ головѣ и сердце усиленно екало и дѣлалось на немъ тепло. Къ мыслямъ объ Андреѣ присоединялась и радость о томъ, что наконецъ-то завтра она пошлетъ два рубля въ деревню. Однообразное шипѣніе пилы наконецъ усыпило ее.

На другой день письмо было послано. Въ обѣденную пору Андрей явился къ Аринѣ и свелъ ее въ деревню въ почтовую контору, гдѣ и надписалъ на письмѣ адресъ чернилами. На возвратномъ пути, онъ также, какъ и въ первый разъ, когда ходилъ съ Ариной на деревню, забѣжалъ въ мелочную лавочку и купилъ Аринѣ на двѣ копѣйки подсолнуховъ.

— Что больно часто даришь? Бабы ужъ и такъ сожрали меня усмѣшками да пересмѣшками, сказала Арина, принимая гостинцы.