На заре цивилизации. Африка в древнейшем мире

Псевдо-Скилак описывает «эфиопов», живущих на материке близ Керны, как всадников, вооруженных луками и метательными копьями, питающихся мясом и молоком. В Уммат-Шегаг, на севере Мавритании (и только в этом единственном месте на всем пространстве от берегов Средиземного моря до Гвинейского залива!), обнаружены наскальные изображения всадников, вооруженных луками. По-видимому, здесь конные стрелки появились независимо от конных стрелков Востока, хотя финикийские моряки имели возможность наблюдать и тех и других. Псевдо-Скилак роняет ценное замечание о характере царской власти у «западных эфиопов» князем они избирали самого высокого. То же самое Геродот сообщал о восточных эфиопах — мероитах, у которых царем признается лишь самый высокий и сильный. Бион и Страбон также говорят о том, что у «эфиопов» Мероэ царем избирался наиболее красивый. Если Псевдо-Скилак не просто повторяет Геродота, то он является первым в мировой литературе автором, который указал на физические требования, предъявляемые западноафриканскими неграми к своему священному царю. Вызывает недоумение замечание Псевдо-Скилака о том, что местные «эфиопы» имели виноградники, производили в больших количествах вино и даже продавали его карфагенянам. У Геродота мы также находим описание острова Карависа, или Керавниса (Керна?), поросшего маслинами и виноградом и даже имеющего золотоносные пески. По-видимому, это сильно искаженная информация. Во всяком случае виноград и маслины — излюбленные и священные растения финикийцев — возделывались во всех сельскохозяйственных поселениях Карфагена; если они и появились в древности в Западной Африке, то лишь благодаря карфагенянам.

Возможно, отдельные карфагенские колонии были основаны впоследствии на побережье материка против Керны и далее к югу. Страбон, критикуя Эратосфена за «фантастические рассказы», причисляет к ним «упоминание острова по имени Керна и других стран (мест на атлантическом побережье Африки), которые теперь нигде нельзя обнаружить», «слухи о путешествиях финикийцев (которые немного спустя после Троянской войны объехали страны за Геракловыми Столбами и основали там города, так же как и в середине Ливийского побережья)» и «рассказ о том, что в заливах (африканской Атлантики) были древние поселения тирийцев (т. е. финикийцев. — Ю. К.), теперь покинутые, числом не менее трехсот городов, разрушенные фарусиями и нигретами; а эти племена, как говорят, находятся от Ликса на расстоянии тридцатидневного пути». Ко времени Страбона карфагенское поселение на Керне, как и другие пунические колонии южнее Танжера, уже давно исчезли, но сохранилась память о том, что фарусии и нигреты — самые южные из берберских племен Мавритании — некогда разрушили эти поселения. Конечно, о 300 колониях, даже если отождествлять их с простыми селами, не может быть и речи, но гибель финикийских поселений в Атлантике, вероятно, правильно связана с экспансией фарусиев и нигретов. Следовательно, самые южные из карфагенских поселений должны были находиться на материке значительно южнее Ликса.

Однако несомненно, что основные колонии Карфагена на атлантическом берегу Африки были расположены в современном Марокко, к северу от Сахары.

Археологические материалы установили пока присутствие финикийцев, а затем карфагенян лишь на мысе Кантен и в Могадоре (Южное Марокко), а также на Азорских островах. На мысе Кантен было найдено классическое карфагенское погребение начала IV в. В Могадоре обнаружены бронзовые и керамические изделия, характерные для Карфагена VI в., т. е. для времени путешествия Ганнона. Бронзовые крючки и фибулы, плоские тарелки и одноручная ваза с крышкой из красной блестящей керамики совершенно сходны с карфагенскими изделиями VI в. На некоторых черепках сохранились карфагенские (пунические) надписи с фрагментами характерных пунических имен. Возможно, это и есть Карийская стена — поселение, основанное Ганноном и упоминаемое также Эфором. Как и поселение у мыса Кантен, оно носило одновременно земледельческий и торгово-ремесленный характер.