На заре цивилизации. Африка в древнейшем мире

В 4–2-м тысячелетиях в центре и на востоке Сахары существовало не менее трех очагов сравнительно высокой земледельческо-скотоводческой культуры: на обильно орошаемом дождями лесистом в те времена нагорье Хоггар и его отроге Тассили-н'Аджер, на не менее плодородных нагорьях Феццана и Тибести, а также в долине Нила. Материалы археологических раскопок и особенно наскальные изображения Сахары и Египта свидетельствуют о том, что все три очага культуры имели много общих черт: в стиле изображений, формах керамики и пр. Повсюду — от Нила до Хогтара — скотоводы-земледельцы почитали небесные светила в образах солнечного барана, быка и небесной коровы. По Нилу и по ныне высохшим руслам рек, протекавшим тогда по Сахаре, местные рыболовы плавали на тростниковых лодках сходных форм. Можно предполагать весьма сходные формы производства, быта и общественной организации. Но все-таки с середины 4-го тысячелетия Египет начал обгонять в своем развитии и Восточную и Центральную Сахару.

В первой половине 3-го тысячелетия усилилось высыхание древней Сахары, которая к тому времени уже не была влажной лесистой страной. На низменных землях сухие степи начали вытеснять высокотравные парковые саванны. Однако и в 3–2-м тысячелетиях неолитические культуры Сахары продолжали успешно развиваться, в частности совершенствовалось изобразительное искусство.

В Судане переход к производящим формам хозяйства совершился на тысячелетие позднее, чем в Египте и на востоке Магриба, но примерно одновременно с Марокко и южными районами Сахары и ранее, чем в областях, лежащих далее на юг.

В Среднем Судане, на северной окраине болот, в 7–6-м тысячелетиях сложилась хартумская мезолитическая культура бродячих охотников, рыболовов и собирателей, знакомых уже с примитивным гончарством. Они охотились на самых различных животных, крупных и мелких, от слона и бегемота до водяной мангусты и красной тростниковой крысы, водившихся в лесистом и болотистом крае, которым была в то время средняя долина Нила. Гораздо реже, чем на млекопитающих, обитатели мезолитического Хартума охотились на пресмыкающихся (крокодил, питон и др.) и совсем редко — на птиц. Охотничьим оружием служили копья, гарпуны и луки со стрелами, причем форма некоторых каменных наконечников стрел (геометрические микролиты) указывает на связь хартумской мезолитической культуры с капсийской культурой Северной Африки. Рыболовство играло сравнительно важную роль в жизни ранних обитателей Хартума, но рыболовных крючков они еще не имели, ловили рыбу, по-видимому, корзинами, били копьями и лучили стрелами, В конце мезолита появляются первые костяные гарпуны, а также каменные сверла. Немалое значение имело собирательство речных и сухопутных моллюсков, семян цельтиса и других растений. Из глины лепили грубую посуду в форме круглодонных лоханок и чаш, которую украшали простым орнаментом в виде полос, придававших этим сосудам сходство с корзинами. По-видимому, обитатели мезолитического Хартума занимались также плетением корзин. Личные украшения у них были редки, однако свои сосуды и, вероятно, собственные тела они красили охрой, добываемой из расположенных неподалеку месторождений, куски которой растирали на песчаниковых терках, очень разнообразных по форме и размеру. Покойников хоронили прямо в поселении, которое, возможно, было просто сезонным лагерем.

О том, как далеко на запад проникали носители хартумской мезолитической культуры, говорит находка в Меньет, на северо-западе Хоггара, в 2 тыс. км от Хартума, типичных черепков позднего хартумского мезолита. Эта находка датируется по радиокарбону 3430 г.