На здоровье, на жизнь, на долгие годы …

В июне сорок первого, отсидев свой срок, потеряв из-за цинги половину зубов и заработав туберкулез, Ефим Кутнер вернулся в Бобруйск. Через четыре дня началась война. Ефим, которому было сорок два года, пошел на призывной пунки, чтобы записаться добровольцем. Но из-за туберкулеза его не взяли ни в армию, ни в народное ополчение. 28 июня, на седьмой день войны, фашисты вошли в Минск. Мой дед, еврей, вынужден был бежать из Бобруйска вместе с сыном, двенадцатилетним Додиком.

Ефим Кутнер умер от дизентерии, совсем немного не доехав до Ташкента. Перед смертью он сильно ослаб и плохо видел. Он просил Фаю, чтобы она, в который раз, прочитала ему письмо из Ленинграда. Начальник госпиталя, в котором служила Серафима, благодарил Ефима Семеновича Кутнера за то, что он воспитал такую замечательную дочь.

– «Я не мастер говорить высокие слова, – писал генерал, – Но Вы можете гордиться своей дочерью Серафимой. Вы воспитали хорошего человек и настоящего гражданина».

С этим письмом в руках деда и похоронили. Через три дня умер Додик. В нашем семейном альбоме храниться его единственная фотография. Четырехлетний бутуз в коротком пальто, бриджах и лакированных ботиночках, в белой меховой шапочке, стоит, ласково обнимая деревянную лошадку на колесиках. Малыш доверчиво смотрит в объектив, и получается, что смотрит прямо на меня. Я тоже смотрю на него и не могу представить, что этот черноглазый мальчик – мой родной дядя. Мог бы стать моим дядей.

ГЛАВА 4. АНАТОЛИЙ.

Вернемся к письму, которое весной сорок девятого года пришло в Бобруйск из Ленинграда. Прочитав его, первым слово взял дядя Феликс – муж Цили и старший мужчина в семье. Он начал издалека:

– Авраам, как всем известно, родил Исаака. Не секрет, что Исаак родил Иакова. Иаков родил Иуду и братьев его, Иуда родил Фареса и Зару…

Неизвестно куда завели бы Феликса библейские предки, если бы его не перебила нетерпеливая Маня. Она сказала:

– Я тебя умоляю, Феликс, уже девятый час, а у меня замочено белье!

Наверное, Феликс обиделся, потому что предложил:

– Хорошо, Маня, если ты обо всем знаешь лучше меня, говори ты.

Маня была краткой: Симе нужен диплом, а этот русский майор нам не нужен.

Ей возразила Циля:

– Может, тебе, Маня, майор и не нужен. В самом деле, зачем тебе майор, когда у тебя есть Боря.

– При чем здесь Боря?! – не поняла Маня.

– Ты говоришь: “Боря, чай!”. И Боря приносит тебе чай. Ты говоришь: “Боря, кофта!”. И Боря приносит тебе кофту…

– И что с того, что: ”Боря, чай”?! – возмутилась Маня.

– С того, что, может быть, ты все-таки немножко подумаешь не о себе и своем замоченном белье, а о нашей девочке.

– Ты хочешь сказать, что я не люблю нашу Симочку?! – еще больше возмутилась Маня.

– Я хочу сказать, что решается ее судьба.

Тут встал Феликс.

– Я не буду перечислять всех наших библейских предков…

– Слава Богу,– не удержалась Маня.

– … Но среди них я что-то не помню ни одного русского, – на удивление коротко закончил Феликс и сел.

И это было главное, о чем думали все, и о чем все молчали. Только дядя Боря молчал, не потому что был согласен с Феликсом, а потому что за него всегда говорила Маня. И она сказала.

– Вспомните Иванова с Социалка. О нем говорят: он мало работает, но много свистит. Он свистит так много, что денег нет не только у него, но и у соседей. Если у Анатолия действительно такой большой ловелас, как пишет Лиза, то он может иметь столько женщин, сколько захочет. И тогда, зачем ему семья и зачем ему, на минуточку, наша Сима?

Неожиданно встал Боря. Маня тут же сказала:

– Боря, сядь!

Но Боря не сел. Более того, он, к которому привыкли, что он всегда молчит, заговорил. Он спросил.

– Феликс, или у тебя есть толковый словарь, или у тебя его нет?

– Я тебя умоляю, Боря, зачем тебе толковый словарь?– удивилась Маня.

– Я интересуюсь об этом слове «ловелас».

– Словарь в комнате детей,– ответил дядя Феликс,– На полке, которая над кроватью Фимы.

Боря пошел в комнату детей за словарем. Пока он ходил, Феликс развил свою мысль.

– Вы все согласитесь, что евреям из покон веку живется на этой земле несладко. Поэтому мы должны держаться друг за друга и не пускать в свои семьи чужаков.