На земле Ланки

— Знаете, как называют это место в народе? — задумчиво спросил де Силва, пропуская сквозь пальцы золотистый речной песок. — «Кровавый песок». Здесь 160 лет назад кандийские воины в неравном бою одержали победу над вооруженными до зубов английскими карателями. Река смыла кровь, но о ней хорошо помнит каждое поколение цейлонцев. Захваченные в долине военные трофеи пронесут на перахере. Она, кстати, продолжается девять ночей и заканчивается днем. Начало ее определяют астрологи по расположению планет. Остальное увидите сами.

До Канди мы добрались только к вечеру, когда празднество было уже в разгаре.

Процессия проходила по берегу озера, в котором причудливо отражались красноватые блики факелов, фонарей, серебристая пересыпь звезд, и по улицам празднично иллюминированного города. В свете огней мелькали яркие одежды танцоров, инструменты музыкантов, вышитые попоны слонов, покачивающиеся над ними паланкины, развевающиеся знамена.

Слоны шли медленно, осторожно обходя упавшие на землю тлеющие частицы волокна кокосового ореха. Неподалеку от нас один из слонов заупрямился и тронулся с места лишь тогда, когда махаут — погонщик — убрал с его пути искрящиеся остатки факела. Подошедшие к нам полицейские покосились на фотоаппараты и спросили, не собираемся ли мы для съемок использовать блицы, что категорически запрещается во время перахеры.

— В 1959 году, — пояснил полицейский офицер, — взбесившийся слон растоптал и поранил десятки людей, прежде чем его убили пятым выстрелом. Приходится соблюдать меры предосторожности.

Назавтра мы заняли места против главного входа в храм Зуба Будды на шатких помостах, сооруженных из стволов бамбука и досок каким-то предприимчивым человеком. Многотысячная толпа зрителей уже расположилась на белых зубчатых стенах храма, на каменном парапете набережной озера. Вездесущие мальчиш* ки, не пожалев праздничных рубашек, забрались на кокосовые пальмы, деревья, примостились на крышах домов. Все с нетерпением ожидали начала.

О нем возвестило хлесткое, рвущее воздух щелканье многометровых бичей, отгоняющих, как нам объяснили соседи, злых духов. В окружении знаменосцев медленно двигался возглавляющий процессию слон, на спине которого везли свиток из листьев талипотовой пальмы (ола), где перечисляются победы и подвиги кандийских правителей. На следующем за ним слоне восседал главный махаут (в древние времена он назывался начальником царских слоновников), держащий в руках символ власти — серебряный багор.

Блики яркого солнца играли на гранях камней и чеканных бляхах, украшающих затканные золотым и серебряным шитьем попоны слонов. Воздух наполняли пронзительные звуки деревянных флейт и морских раковин, звон тамбуринов, браслетов танцоров и колокольчиков на сбруе слонов, грохот многочисленных и весьма разнообразных барабанов — сдвоенных (в них ударяют деревянными палочками), сужающихся к концам (в них бьют обеими руками), небольших, похожих на грушу (в них бьют одной рукой).

Под аккомпанемент этой музыки и громкого пения шли кандийские танцоры, проделывая замысловатые фигуры; без них перахера немыслима, как, впрочем, в любое праздничное событие на Цейлоне. Другая группа танцоров жонглировала лежащими на плечах деревянными резными рамами-кавади, щедро украшенными яркими лентами, цветами и павлиньими перьями. Мальчики, отбивая такт звонкими металлическими палочками, приплясывали на ходу. Да и сами музыканты не только аккомпанировали, они тоже исполняли сложный, причудливого рисунка танец.

Под зонтами, которые несли полуголые в набедренных повязках слуги, в окружении пышной свиты важно, шествовали представители местной власти в богатых, шитых золотом одеждах. Затем снова шли слоны, танцоры и музыканты.

Наконец, на белой матерчатой дорожке появился огромный слон под цветным паланкином в сопровождении двух слонов поменьше. На нем особенно дорогие попоны, усыпанные драгоценными камнями, а на спине укреплен чеканный, блестящий позолотой ларец. Слона вводят на крыльцо храма, и в ларец устанавливается шкатулка с символическим «зубом Будды». Сам «зуб Будды», в существование которого верят буддисты, из специально построенного для него еще в XIII веке храма не выносится. Перахера — праздник скорее военный и исторический, чем религиозный. Как и сотни лет назад, слоны, бывшие основной ударной силой цейлонских армий, идут по трое в ряд под звуки «гаман хевеси», традиционного боевого марша сингалов. И в наряде кандийского танцора многое от убранства кандийского воина — металлический с наушниками головной убор, напоминающий боевой шлем, металлические наплечники и налокотники, массивные, защищающие грудь бляхи. Внушительное впечатление производят добытые в многочисленных сражениях военные трофеи. Среди них боевые знамена, оружие, трубы и барабаны португальских, голландских и английских войск.

Перахера надолго останется в памяти тех, кому довелось увидеть это красочное и своеобразное зрелище. Оно — живое свидетельство многовековой борьбы свободолюбивого цейлонского народа за свою независимость.