На земле Ланки

Мы почувствовали, что Каллуапу не понял существа нашего вопроса. Назвав цифру сорок, он сделал это просто для того, чтобы не оставить наш вопрос без ответа. С таким же успехом оц мог, вероятно, сказать двадцать или восемьдесят. Ему все равно. Странно было видеть взрослого человека, который не знал своего возраста и, что удивительнее всего, был к этому совершенно равнодушен. На вид Каллуапу не менее пятидесяти-пятидесяти пяти лет.

Как же велико было наше удивление, когда при прощании с веддами тот самый Каллуапу, который не мог ответить, сколько ему лет, протянул нам руку и сказал, с трудом выговаривая: «Гагарин». Сначала нам показалось, что мы ослышались, но он, видно, понял наше замешательство и повторил с улыбкой, более тщательно выговаривая чужие и непонятные ему звуки: «Гагарин».

И как ни допытывались мы на обратном пути, откуда человек, почти оторванный от внешнего мира, не умеющий ни читать, ни писать, знает о Гагарине, наши местные друзья только беспомощно разводили руками. А мистер Фонсека шутил:

— Наверно, это дорогое всему миру имя принесли веддам горные потоки. Вы ведь знаете, что ведды верят в добрых и злых духов, — добавил он, — по-видимому, то был добрый дух.

И хотя это была лишь милая шутка, мы были благодарны за нее нашему цейлонскому другу.

На обратном пути мы немного не «дотянули» засветло до загородной гостиницы. Поэтому решено было провести ночь в первом попавшемся селении, в первом попавшемся доме.

Деревни на Цейлоне не на одно лицо. Небольшая, в несколько дворов, деревушка в засушливой зоне (все благосостояние ее жителей зависит от уровня воды в колодце, ибо на дожди рассчитывать не приходится) значительно отличается от деревни в несколько сот дворов во влажной зоне. На шоссе Коломбо — Галле, например, на протяжении всех 114 километров одна деревня переходит в другую.

Сначала, как всегда, подбежала шумливая и босоногая стайка вездесущих мальчишек. Плотно облепив машину, они просунули улыбающиеся смуглые рожицы в окна. Им не терпелось узнать, кто мы по национальности, куда и откуда едем, зачем едем. Ребята постарше поинтересовались, нет ли у нас сигарет.

Подошедший к нам крестьянин с обычным для цейлонцев радушием вежливо спросил, чем бы он мог быть нам полезен. Узнав, что мы ищем ночлег, пригласил к себе в дом.

Домики крестьян в некоторых районах острова очень напоминают наши украинские мазанки. Точно так же побелены глинобитные стены, такая же соломенная крыша, только солома не пшеничная, а рисовая, и такая же кирпичная плитка для готовки пищи перед домиком. Вход в него ведет через крытую веранду — место отдыха семьи и приема гостей.

Дом и прилегающий к нему участок земли ограждены частоколом. На участке, как правило, растет несколько кокосовых или арековых пальм, бананы, манго и хлебные деревья. Однако не надо думать, что цейлонский крестьянин не обременен никакими заботами. Горстка риса с соусом из овощей или сушеной рыбы (среднего достатка семья видит на своем столе мясо только по большим праздникам), даже если за ней следует десерт из отменно свежих, только что сорванных с дерева бананов или манго, право, далеко не самая питательная пища, способная восстановить силы после долгого и изнурительного труда. Этого было явно недостаточно для нас, не говоря уже о Гунапале — так звали приютившего нас крестьянина, проведшего целый день за плугом на вспашке рисового поля. Выручил предусмотрительно захваченный в дорогу «неприкосновенный запас» в виде мясных консервов.

После ужина засиделись на веранде далеко за полночь, покуривали сигареты и отвечали на вопросы Гунапалы и его односельчан о жизни в Советском Союзе.

Мы уже собирались расположиться тут же на веранде на ночлег, когда в сонную тишину деревенских улиц неожиданно ворвались звуки флейт и барабанов, смех, громкий говор. Это шла свадебная процессия.

— Почему же ночью? — удивленно спросили мы.

— Так предсказал астролог, — пояснил Гунапала.

У цейлонцев, как, впрочем, и у любого другого народа на земном шаре, существуют свои свадебные законы и обычаи. Хотя женитьба здесь связана с немалыми затратами, которые особенно тяжело отражаются на бюджете бедняка, в стране редко можно встретить взрослого человека, не состоящего в браке. Вступление в брак — как бы своеобразная религиозная обязанность.

Сингалы и тамилы сохранили во многом почти без изменения свадебные обычаи, возникшие еще в глубокой древности: в подавляющем большинстве юноши и девушки не сами выбирают себе спутников жизни, за них решают родители, авторитет которых в цейлонских семьях очень высок и слово которых является законом. Недаром на острове бытует поговорка: «Мать, кокосовая пальма и корова — три священных понятия для каждого цейлонца». Интересная деталь — в отличие от многих стран Среднего и Ближнего Востока на Цейлоне приданое новобрачным готовят родители не жениха, а невесты.