На землях рассвета (СИ)

Сейчас поезд вновь шел по краю высокого и довольно крутого откоса, - одной из достопримечательностей города, - и перед Найко до самого горизонта тянулся металлургический завод в белых султанах пара - наглядное опровержение мифов ойрат о том, что Гитоград был только и единственно городом разврата. Но отрицать их целиком юноша не взялся бы: нельзя было сказать, что они с Миа занимались любовью всю дорогу, но пару часов в день они этому занятию уделяли. Стеснительность Найко только увлекала её. Она находила забавным учить его, и за это время он узнал о любви немало нового. Сейчас она уже ушла, - возможно, на поиски новых друзей.

Найко помотал головой, прогоняя мысли о ней. Эта поездка превзошла все его ожидания, и он понимал, что главные удовольствия ещё впереди... по крайней мере, так ему теперь представлялось.

Погода, правда, мало подходила к его радужному настроению - под серым и пасмурным небом, как в теплице, застоялась душная, тяжелая жара. К тому же, было уже поздно - часов девять, солнце зашло, и начали сгущаться сумерки.

Поезд свернул на массивную, плавно сбегавшую вниз эстакаду. Вдоль нее тянулась широченная, кишащая старомодными машинами и людьми улица, - а за ней, утопая в кронах громадных деревьев, высились жилые двенадцатиэтажные башни из странного, зеленовато-коричневого, с серебристым отливом кирпича. Несмотря на современную архитектуру, они казались уже очень старыми, - их окна зияли чернотой, кирпич на стенах кое-где выкрошился. На самом деле от пуль, а не от времени: эти руины оставили как назидание после событий в Прозрачной Чересполосице, когда войска Ультра подавили "националистический бунт". Презрение ойрат к гитам было столь велико, что они не стали делать это сами: карательные части набрали из народов южного Арка, пребывавших в многовековой кровной вражде с гитами. Всех подробностей Найко не знал, но известные ему были ужасны. Даже "императорский дождь" - поливка городов гитов горящим фосфором с бомбардировщиков - ещё не был самым худшим. Как и бомбы с зарином. После подавления мятежа множество молодых гитов было выслано "на перевоспитание" в Хин Маэт - родную страну ойрат, на Север, за Становые Горы. Формально, они не считались заключенными: им даже платили зарплату. Они не могли только уехать оттуда.

Но в Гитограде никогда не бывало зимы. День работы на открытом воздухе и при сорокаградусном морозе у любого ойрат, да и у самого Найко вызвал бы только здоровый румянец на щеках. У гитов он вызывал смертельное воспаление легких. Никто из них не вернулся домой.

3.

Найко помотал головой. Развалины уже ушли назад. Эстакада стала ниже, теперь за окном, по другую сторону улицы, тянулась сплошная стена древних, трех-четырехэтажных зданий, ярко и пёстро окрашенных. Этот вид был уже знаком ему, и его сердце вдруг часто забилось. Улица Цветов не изменилась с его детства, - если различия и были, он не мог их заметить. Это, - как и всё прочее - показалось ему счастливым предзнаменованием.

Но, стоя на перроне, под темно-серой, давящей громадой вокзала - самого большого из тех, что он до сих пор видел, - Найко вдруг понял, что оказался совсем в другой стране. Сам вокзал был, разумеется, построен Ультра - в типичном для них массивном и тяжеловесном стиле. Но вот внутри него были почти одни только гиты - неосвещенный, несмотря на позднее время, громадный, похожий на сумрачную пещеру зал вмещал, наверное, десятки тысяч их. Казалось, что всё население города решило вдруг срочно куда-то уехать.

Найко замер, разинув рот, глядя на одного из гитов - рослого и красивого парня - одетого, мягко говоря, странно. Его штаны состояли из двух половинок - передней и задней - соединенных шнуровкой, а между ними было дюйма два чистой загорелой кожи. Такой же была и рубаха юноши - к тому же, чуть ниже ребер она переходила в бахрому из шнурков, едва прикрывавших стройную поясницу и мускулистый живот. Обувь гита составляли легкие сандалии на босу ногу, а густые темные волосы были длинными, словно у девушки. Если бы он появился в таком виде на улице Усть-Манне, - не говоря уже о Хин Ахэ, столице ойрат, - первый же встречный патруль отвез бы его в психушку, где он, скорее всего, остался бы до конца дней своих.

Ультра не любили сажать людей в тюрьму, предпочитая наказывать пытками или казнить. Но если речь шла о преступлениях против нравственности, ни о каком суде, конечно, не могло быть и речи. Адвокаты требовали психиатрической экспертизы, - и их требования неизменно удовлетворялись. Конечно же, экспертиза показывала, что "пациенты" нуждаются в самом интенсивном лечении.