На землях рассвета (СИ)

Все здесь знали, что Зеркало было построено затем, чтобы спасти остатки их народа от безмерно страшного Нашествия Мроо, - именно поэтому под ним оказалось так много детей. Весь остальной мир был разрушен падением одной из малых лун Джангра, - защитники планеты прибегли к этому чудовищному средству, как к последнему. Никто не знал, что стало с Мроо за эти двести лет, - сгинули ли они в многолетней зиме или, напротив, превратили мир в нечто невообразимо чудовищное. Жители мира посвятили Вторжению множество книг. Они заполняли весь первый этаж Библиотеки, но сейчас туда уже мало кто ходил, - Вторичный Мир был всё же более привлекателен.

Лэйми тоже не любил бывать там, - даже в атмосфере этого помещения ему чудилось порой нечто мрачное. В основном, там были истории "со щупальцами", как говорил Охэйо, то есть страшилки с монстрами, безо всяких стилистических изысков, - бесконечные "я пошел", "она сказала"... Иди речь о вещах обыденных, читать всё это было бы невыносимо скучно. Но там говорилось о вещах, которых в этом мире нет, и безыскусность авторов придавала их творениям страшную достоверность, - словно самый обычный человек пытался рассказать о том, что описать невозможно - о несказанном. Впрочем, чтобы снять с полки "Хроники расстрелянной луны" - любимую его книгу о Вторжении - достаточно было протянуть руку. Лэйми не знал, правда, насколько она соответствует реальности, и даже кто её автор, - однако она казалась ему наиболее правдивой из историй гибели их мира. Но мир оказался бесконечно разнообразнее, чем он мог представить себе, и Лэйми мог только с восхищением принять этот факт.

Глава 3:

Игроки Джангра

Усть-Манне, 0-й год Зеркала Мира,

Третья Реальность.

1.

Найко в одних плавках лежал на постели, читая седьмую главу "Приключений Изгнанника". Он перечитывал её уже в пятый или в шестой раз, и когда вдруг погас свет, буквы, казалось, были видны ещё несколько секунд. Юноша опомнился лишь, когда его глаза расширились в темноте, и внезапный мрак стал просто сумерками позднего летнего вечера. Он был один дома, - его родители уехали на юг, и Найко уже второй день наслаждался одиночеством, - это было что-то вроде рая. Вообще-то он очень их любил, но быть всё время вместе... иногда это утомляет. В конце концов, он впервые почувствовал себя свободным взрослым человеком.

Положив книгу на столик, Найко несколько секунд смотрел в смутно белевший потолок. Неразборчиво-уютное бормотание настенной телепанели утихло, - а, прислушавшись, юноша понял, что стихли и звуки музыки, доносившиеся из открытых окон других квартир. Похоже, что без света остался весь район.

При других обстоятельствах Найко просто перевернулся бы на живот и заснул, - но он выспался днем и спать сейчас ему совершенно не хотелось. Лежать без дела было скучно. Он поджал пятки к заду и одним рывком вскочил.

Несколько секунд юноша сладко потягивался, балансируя на пальцах босых ног, потом встряхнул волосами, и подошел к окну, занимавшему всю стену спальни. Две центральных панели были раздвинуты, и Найко выглянул наружу через квадратный проем.

Его голых плеч коснулся легкий ветерок. Хотя солнце уже давно зашло, и палящая жара дня спала, воздух оставался очень теплым. По контрасту с холодным, темно-синим небом это тепло казалось ему чем-то волшебным. От взгляда вниз с последнего, шестнадцатого этажа огромного дома у него закружилась голова. Глубоко под ним лежал широченный проспект Революции. По нему вдали брело несколько группок легко одетой молодежи, но вот никаких машин видно не было, - кому и куда ехать в первом часу ночи июльской субботы?..

Не горело ни одного окна, ни фонарей, ни светофоров, - но Найко ощутил не страх, а что-то вроде возбуждения. Окна громадного дома напротив - наискосок вправо от него - тоже были сплошь темны. Неосвещенный город стал таинственным, и юноша замер, удивленно рассматривая его. Рассеченный полосами газонов проспект был похож на взлетную полосу, сжатую двумя рядами длинных зданий, разделенных лишь узкими переулками и совершенно одинаковых. Его квартира выходила на восток, и верхние этажи домов напротив ещё розовели, отражая сияние заката, в то время как нижние уходили в синеватый сумрак, сгущавшийся на гладком дне улицы, словно на дне каньона. Далеко справа, за поперечным проспектом Лета, она обрывалась куском более плотной тьмы - городским парком.

Всего полдня назад Найко с тоской смотрел на его плотную зелень, выглядывая из этого вот окна в раскаленное марево улицы, залитой беспощадным сиянием полуденного солнца. Теперь же призрачно фосфоресцирующий мрак показался ему почему-то зловещим. Вообще-то городской парк был самым странным местом в Усть-Манне, - среди его старых корявых деревьев зияли глубокие карстовые воронки с зеленой застоявшейся водой на дне. Сейчас под кронами наверняка царила почти абсолютная тьма, и Найко не хотел бы стоять сейчас там... хотя тут же подумал, что туда было бы интересно пойти.