На железном троне

Он работал в стиле ранней испанской дэстрезы, которая еще толком и не развилась и уж точно не обогатилась обширным арсеналом итальянских приемов и контратак.

Прошло пять минут.

Император не нанес ни одного удара, все так же с улыбкой легко парируя и уклоняясь от атак короля. Сигизмунд взмок и выдохся. Он редко тренировался. Очень редко.

Пауза.

Сигизмунд остановился, тяжело дыша и чуть пошатываясь. В его глазах пылала жгучая ненависть.

– Что же ты? Неужели ты так слаб? – Усмехнулся Дмитрий.

– Почему ты не нападаешь? Почему?!

– Меня это все забавляет, – пожав плечами, ответил император. – Ты провел вполне разумную военную реформу, победил всех своих внутренних врагов. А потом взял и выбрал не ту сторону. Одна ошибка. Всего одна ошибка, и все пошло псу под хвост. Не обидно?

– Обидно, – скривился Сигизмунд. – Но я честный христианин. С нечестью не якшаюсь. Мне не страшно предстать перед Господом нашим.

– Ты оптимист, друг мой, – улыбнулся Дмитрий. – Мой далекий предок принял Христа и стал его наместником в северных землях. Здесь, конечно, владения уже иного духовного наместника. Но поверь – они в хороших отношениях. И тебя за преступления твои ждет очень горячий прием. Никто не забыт. Ничто не забыто.

– А-а-а-а! – закричал Сигизмунд, стараясь как можно более резко атаковать императора.

Выпад.

Император вновь аккуратно его парирует, уходя с линии удара. Но в этот раз, мягко отводя клинок чуть в сторону, контратакует в итальянском стиле, пробивая Сигизмунду шпагой правую часть груди.

Король выронил шпагу и, припав на правое колено, наклонился.

В его глазах плескался ужас, а изо рта доносился какой-то хрип.

Император плавным движением извлек свою тяжелую боевую шпагу[40] из раны. Сделал шаг в бок. И, отработав всем корпусом, ударил клинком по шее короля.

Вжик.

И голова покатилась по траве.

– Король мертв, – произнес Дмитрий, с некоторым разочарованием глядя на поверженного противника. – Полагаю, война закончена. Кто-нибудь возражает?

– Это правда? – тихо спросил Михаил Вишневецкий[41].

– Что именно?

– Что ты с нечистыми силами якшаешься?

– Крест на мне видишь?

– Вижу.

– Так чего тебе, собака, еще надо? Али не знаешь, что тот, кто с нечистым дела ведет, креста носить не может? Или дик ты и необразован, словно селянин из какого-нибудь глухого хутора?

– Я? Но… я…

– Вот тебе крест, – произнес Дмитрий, демонстративно осеняя себя размашистым крестным знаменем, – что эту падаль, – кивнул он на труп Сигизмунда, – зарубил честный христианин. А если напраслину возводить желаешь, так выходи в круг. Хоть со шпагой, хоть с саблей, хоть с палашом. Мне эти сельские шутки не по нраву.

Глава 10

25 сентября 1614 года, Вена

Император Священной Римской империи Матвей I из дома австрийских Габсбургов, подрабатывающий по совместительству королем Венгрии, Чехии и эрцгерцогом Австрии, с легкой тревогой смотрел на входящих родичей. Дочь брата и ее дети, а также дети ее сестры, что прежде была замужем за королем Польши и великим князем Литовским. Новости о том, что творилось в Скандинавии, Нижней Германии и Речи Посполитой, до Матвея доходили, но они были крайне путанные, противоречивые и бестолковые. Вычленить из них что-то внятное было затруднительно. Да, он знал, что император Руси разбил Данию, принудил ее к миру и вместе с ней вторгся в Нижнюю Германию. Там он разбил всех былых союзников Дании и, принудив их к миру, выступил сообща на лютеранские курфюршества Бранденбург и Саксония. А потом вторгся в Речь Посполитую с запада, в то время как с востока Пруссию и Речь Посполитую уже громили его «домашние войска». Битва при Варшаве закончилась гибелью Сигизмунда III Ваза на поединке с Дмитрием III Рюриковичем. Да вот в общем-то и все, что он пока смог вычленить.

– Я рад вас видеть, – вполне радушно произнес Матвей, несмотря на хмурые и печальные лица гостей. В конце концов, у него детей не было, а брат должен был взойти на престол после него. Или кто-то из его потомков. Поэтому он довольно тепло относился к этому «польскому гнезду» Габсбургов. – Как вы добрались?

– Он умер, – вместо ответа произнесла с дрожащими губами бывшая королева. – Его зарубил этот мясник…

– Мама! – одернул ее Владислав, старший сын покойного Сигизмунда[42]. – Это была дуэль на глазах многих уважаемых людей. И никто, кроме тебя, не усомнился в ее честности! Ты хочешь сказать, что король Дании и все эти герцоги с магнатами лжецы?

– Нет… но…

– Погодите, – поднял руку Матвей. – Давайте по порядку. Сигизмунд погиб. Это я знаю. Но без подробностей. Что там произошло?

– Император Руси обвинил моего отца в беззаконии. В убийстве родичей его бывшей жены и присвоении их владений. Отец действительно во время борьбы с домом Мнишек слишком увлекся. Я сам говорил ему так не поступать. Довольно было и поражения в правах. Но то уже не важно. Главное, что Дмитрий вызвал его биться на шпагах, дабы перед Господом выяснить, кто прав, а кто виновен.

– У твоего отца были шансы? – Чуть подавшись вперед, поинтересовался Матвей. – Я слышал, император хороший боец.