На железном ветру

— Это ужасно! Еще недавно я была телефонисткой в парижской Ратуше, затем помощницей русского большевика и, наконец, судовым поваром на турецком пароходе. Феерическая карьера! Чем-то я займусь через неделю? О, Жорж, только не укрощением бенгальских тигров.

Он подхватил ее на руки и зашагал по комнате, назидательно приговаривая:

— Мой Колокольчик полон предрассудков. Бенгальские тигры крайне симпатичные и ласковые животные. А но сравнению с бандитом, наедине с которым однажды мой храбрый Колокольчик провел четверть часа, они обыкновенные котята.

— Жорж, я согласна на тигров.

— Но перед тем ты должна освоить профессию повара.

— Понимаю, хитрец, ты жаждешь получать лучшие куски...

— Если предварительно они будут сварены или поджарены и к тому же в меру посолены...

Она спрыгнула с рук и подбоченилась с видом сварливой кумушки.

— Смотрите-ка, он вздумал экзаменовать свою жену. Да было бы вам известно, мсье, что я прекрасно умею готовить.

 

Итак, осталось самое трудно и рискованное — договориться с полицией. Теперь все зависело от полицейского чиновника: он мог дать разрешение на выезд, морем, но мог и арестовать чету Сенцовых за невыполнение постановления о высылке. От Лоры Михаил скрыл такую возможность, не желая волновать ее понапрасну. Он верил в лучший исход.

Утром Михаил побрился, придирчиво исследовал перед зеркалом свою физиономию. Глаза ввалились и вокруг легли темные тени, от крыльев носа наметились две морщины. Он выглядел явно старше своих лет и это было хорошо. Ведь по паспорту ему тридцать шесть.

Он основательно подготовился к посещению полиции. Увидев его во всем блеске — рубашка безукоризненной белизны, темный английский костюм, купленный вчера на улице Капнебьер, галстук-бабочка темно-вишневого цвета, модные лакированные ботинки, котелок, новенькая трость с рукояткой слоновой кости, — Лора пришла в восторг.

— Боюсь, в полиции тебя примут за принца Уэльского.

— Ты хочешь сказать, что я выгляжу, как джентльмен?

— С головы до пят.

— Галстук не ярок?

— О нет, он тебе к лицу.

«Пусть-ка попробуют арестовать джентльмена», — подумал Михаил, выходя на улицу. В сердце его, как всегда перед схваткой, вскипала веселая решимость.

К бюро портовой полиции он подкатил на такси и велел шоферу подождать. В вестибюле у дежурного справился, к кому он должен обратиться за разрешением на выезд из Франции в качестве члена команды. Полицейский удивленно захлопал глазами: он-то думал, что перед ним по крайней мере директор банка.

— Второй этаж, 36-я комната, инспектор Камюзо, мсье.

За широким письменным столом сидел тучный человек лет сорока, с широкой лысиной, прикрытой десятком волосков, одутловатым лицом, на котором выделялись маслянистые глаза и брюзгливо опущенные уголки губ. Это и был инспектор Камюзо. «Как минимум, любит женщин, не удовлетворен продвижением по службе и, следовательно, нерешителен, — подумал Михаил. — Пятьдесят долларов его вполне устроят».

— Садитесь, мсье, — любезно улыбнулся инспектор. — Слушаю вас.

— Благодарю, мсье инспектор.

Михаил опустился на стул, поставил между ног трость, обе руки положив на рукоятку. Такая поза выражала достоинство.

— Я коммерсант Сенцов. Русский эмигрант, бывший офицер и дворянин. Женат. Жена — урожденная баронесса Вильнёв. Некоторое время назад я имел несчастье содержать игорный клуб в Париже. Я доверился своему компаньону, а он пренебрег кое-какими формальностями, дело оказалось незаконным; я и моя жена получили постановление о высылке из Франции. Я прошу вашего разрешения, мсье инспектор, покинуть нам с женою Францию морем, на пароходе «Наргиз».

Михаил протянул справки, полученные от Ахмета-Оглы, и паспорта, в один из которых успел вложить пятьдесят долларов. Пока он говорил, лицо инспектора ничего не выражало. Только в глубине глаз можно было уловить легкое злорадство: попался, голубчик, хоть и одет, как министр.

Камюзо придвинул к себе документы, раскрыл паспорт Михаила. Донцов рассеянно осматривал кабинет, не выпуская, однако, инспектора из поля зрения. Все решится сейчас, в тот самый момент, когда инспектор обнаружит взятку.

— Позвольте, мсье Сенцов, но срок вашего пребывания во Франции истек десятого сентября прошлого года, то есть четыре месяца назад, — проговорил Камюзо, подняв на Донцова взгляд, исполненный возмущения.

У Михаила отлегло от сердца. Инспектор видел вложенные в паспорт деньги и не швырнул их ему в лицо, не крикнул полицейского.

— Что делать, мсье инспектор, — добродушно развел Михаил руками, — именно столько времени потребовалось нам с женою для того, чтобы устроиться на пароход.

— Но вы четыре месяца скрывались от полиции. Я полагаю, на вас объявлен розыск.

— Скрывался? — Михаил поднял брови. — И не думал. Все четыре месяца мы с женой жили в Марселе под своей фамилией.

— Где?

Михаил назвал первый пришедший в голову адрес.

— Не знаю, не знаю, мсье, — покачал головою Камюзо. — Дать вам разрешение на выезд значило бы нарушить закон. Я, как вы сами понимаете, не могу на это пойти, хотя крайне сожалею.

«Надо помочь ему сохранить свое лицо», — сообразил Михаил.