На железном ветру

Михаил с любопытством оглядывался на мелькавшие фонари, дома, следил, как убегала под радиатор освещенная фарами мостовая. Он и Холодков поместились на заднем сиденье, Мельников — рядом с шофером. Молчали.

После очередного поворота Мельников попросил остановиться. Указал шоферу на темный, как пещера, переулок.

— Езжай туда, в самый конец, и жди.

Все трое вылезли из автомобиля, и он скрылся в переулке.

Целый квартал прошли пешком. Иногда Мельников карманным фонариком высвечивал номера домов. Прохожие попадались редко. Улица находилась где-то в западной части города, недалеко от Баилова, и была незнакома Михаилу.

На языке у него вертелось не меньше десятка вопросов. Однако при Мельникове задавать их стеснялся. Улучив момент, когда тот немного опередил их с Холодковым, шепотом спросил:

— Тихон Григорьич, мы зачем здесь?

— Арестуем одного эсеровского деятеля, а заодно кое-что проверим.

— Сюда, — позвал Мельников, остановившись около трехэтажного здания с застекленными балконами.

Через гулкий сводчатый туннель прошли во внутренний двор, поднялись на второй этаж. Широкая площадка была тускло освещена засиженной мухами электрической лампочкой. На двухстворчатой, обитой солидным черным дерматином двери внушительно поблескивала медная дощечка: «Инженер Б. Н. Вершкин». Рядом — кнопка звонка.

Поднялись еще на один марш и остановились на промежуточной площадке. Здесь в полумраке (свет на площадке третьего этажа не горел) можно было, оставаясь незамеченными, наблюдать за дверью инженерской квартиры.

Мельников сел на подоконник (на площадке имелось окно), достал часы.

— Без пяти одиннадцать. Самое меньшее через пятнадцать минут он выйдет.

Непривычно тихий голос начальника СОЧ в большей степени, чем даже скупые объяснения Холодкова, заставили Михаила проникнуться важностью происходящего. Одно оставалось непонятным: зачем ждать выхода Вершкина? Рискнул спросить. Холодков объяснил вполголоса:

— Если Вершкин сейчас попытается уйти, мы будем знать, что его предупредили об аресте по телефону.

— Кто предупредил?

— Это-то, Миша, и предстоит выяснить.

Мельников протянул всем по папироске.

— Только давайте подальше от окна.

Снова, как и днем, Михаилу приходилось ждать, ждать... Можно подумать, что вся оперативная работа чекиста заключается в ожидании.

Правда, сейчас, когда ответственность за успех дела с ним делили куда более опытные люди, секунды не казались столь продолжительными.

И все же ему было бы легче, если бы Холодков не объяснил смысла этого ожидания. Теперь же он начал испытывать волнение, так как понимал, почему Мельников то а дело поглядывает на часы. Выйдет или не выйдет Вершкин? От того, как повернется дело, зависел весь смысл операции. И Мельников и Холодков беспокоились не меньше Донцова, но они умели держать себя в руках. А Михаил поминутно закуривал, садился на ступеньки, тотчас вставал и начинал расхаживать по площадке. Мельников наконец вынужден был сделать замечание, чтобы он вел себя поспокойнее.

Негромкий посторонний звук заставил всех троих насторожиться. Мельников отступил под прикрытие марша, ведущего на третий этаж, знаком приказал то же самое сделать остальным.

Дверь вершкинской квартиры чуть приоткрылась. Высунулась голова в зеленой инженерской фуражке. Глаза, затененные крутым козырьком, обшарили площадку, лестничные марши. Створка распахнулась, и на площадке появился высокий плечистый человек в сером плаще с большим коричневой кожи чемоданом. Прикрыл дверь. Щелкнул самозапирающийся английский замок. Человек сделал шаг к лестнице, и в то же мгновение Мельников в два прыжка, с необычайной для его комплекции легкостью, преодолел расстояние до площадки второго этажа. Следом сбежали Холодков и Михаил.

Вершкин от такой неожиданности уронил чемодан. Глубоко посаженные черные глаза расширились.

— Придется вернуться, гражданин Вершкин, — загородив собою лестницу, негромко сказал Мельников. Холодков быстро ощупал карманы инженера, из правого достал браунинг и маленький блестящий ключик. Отпер дверь, вошел. Мельников втолкнул туда же Вершкина, кивком велел пройти Михаилу, подхватив чемодан, вошел сам и закрыл дверь. Щелкнул английский замок. Все это произошло в течение считанных секунд.

Холодков нащупал выключатель, и в прихожей вспыхнул свет.

— Па-а... пазвольте, — придя наконец в себя, заговорил инженер, — я не понимаю... Кто вы?..

— Сядьте, — Мельников подбородком указал на колченогий облезлый стул, доживавший в прихожей свой век.

Вершкин послушно сел. Мельников показал ему удостоверение и ордер на арест и обыск.

Михаил с любопытством рассматривал эсеровского деятеля. Это был крупный, упитанный человек с розовой, тщательно выбритой физиономией. Он быстро сумел овладеть собой и, ознакомившись с документами Мельникова, даже нашел в себе силы иронически усмехнуться:

— Вы действуете незаконно, товарищи чекисты. Обыск производится в присутствии понятых.