На железном ветру

— Разумеется, — спешил добавить Воронин, — приведенный мною пример — всего лишь примитивная схема. Начнете работать — поймете, как все непросто. Впрочем, если я не ошибаюсь, вам не привыкать копаться в старых документах. Ведь это вы обнаружили в Баку директиву эсеровского ЦК? Здесь вам предстоит почти такая же работа, правда с одним существенным добавлением. Вы обязаны научиться анализировать документы, научиться видеть в них и то, что не сказано, а только подразумевается. А в конечном счете это означает — научиться сопоставлять на первый взгляд далекие, а, возможно, и несопоставимые явления, чтобы получить цельную стройную картину.

Вот такою общей беседой и был Михаил Донцов введен в курс нового для него дела. Справедливости ради надо сказать, что в ту суровую эпоху новичкам приходилось туго. После Октября большинство коммунистов вынуждены были выполнять обязанности мало им знакомые, даже вовсе незнакомые и до всего доходили практикой, революционным чутьем, обостренным сознанием долга. Никто, как принято в наше время, не разжевывал новичкам суть дела. Во-первых, зачастую тот, кто должен был разжевывать, сам не до конца представлял эту суть. А во-вторых, считалось: коли ты коммунист или комсомолец, то обязан справиться с порученным тебе делом, каким бы оно для тебя ни представлялось сложным. Не справился — значит, ты не коммунист и не комсомолец. Партийность измерялась результатами работы. Примером для всех служили Ленин, юрист по образованию, успешно выводивший из разрухи многосложное хозяйство огромной страны, Дзержинский, который одновременно руководил ВЧК, Советом Народного Хозяйства и железнодорожным транспортом.

Тот факт, что Воронин не открыл никаких профессиональных приемов и методов, не обескуражил Михаила. В Азчека он научился до всего доходить самостоятельно.

Спустя две недели он представил своему начальнику первую обзорную справку о видном деятеле белой эмиграции, подвизавшемся в Париже, бывшем князе и гвардейском офицере. Чтобы составить эту справку, Михаилу пришлось переворошить горы бумаги, прочитать сотни документов, пожелтевших газетных полос. Он никогда не встречал этого человека, видел его фотографию в иллюстрированном журнале, однако хорошо знал его характер, жесткий и вероломный, его взгляды на жизнь, на политику, его отношение к понятиям «отечество», «патриотизм», знал его друзей, бывших и настоящих, его родственников, любовниц из высшего петербургского света, а также из парижского полусвета.

— Неплохо, неплохо, — похвалил Воронин, прочитав справку, и тотчас подбросил ложку дегтя: — Однако полной картины еще нет. Вот здесь у вас встречаются фамилии его ближайших друзей по полку: Еланский, Абросимов, Редер... Поройтесь в архивах, запросите Петроград, возможно, другие города. Не исключено, что кто-нибудь из этих людей, а возможно и все трое благополучно здравствуют и живут у нас в стране. Если отыщутся, пригласите к себе по одному, побеседуйте. Думаю, узнаете немало об интересующем нас лице. Надеюсь, товарищ Донцов, вам не надо указывать, как строить беседу? Собеседник не должен догадаться, что в действительности нас интересует. Инициатива в представлении нужных сведений должна исходить от него.

И опять архивы, запросы. Из троих удалось отыскать одного — Абросимова. Он жил в Москве. Михаил пригласил его в ВЧК, объяснив приглашение необходимостью кое-что узнать о Еланском. Абросимов, которого порядком напугал неожиданный вызов, тотчас воспрянул духом и разговорился. Сведения, почерпнутые из этой беседы, оказались весьма ценными.

Днем Михаил работал, а вечером занимался на рабфаке. В первый месяц нагрузка показалась ему непосильной. Постепенно созревало убеждение, что рабфак придется бросить. Свыкнувшись с этой мыслью, он начал пропускать занятия. Однажды Воронин как бы невзначай поинтересовался его успехами в учебе. Для Михаила это было неожиданностью: в конце концов работает он неплохо, а учеба — его личное дело. Хмуро выдавил из себя:

— Ничего, учусь.

— Алгебру проходите?

— Ага.

Улыбчиво щуря темные глаза, Воронин сказал:

— Ну-ка отрапортуйте, чему равен квадрат разности двух чисел.

Михаил с изумлением воззрился на своего начальника.

— Что смотрите? Проходили?

— Проходили.

— Так рапортуйте.

Михаил молчал, красный от великого смущения.

Воронин вздохнул и проговорил:

— Должен довести до вашего сведения, товарищ Донцов, что ежели вы бросите учебу, то о вашей дальнейшей работе в иностранном отделе не может быть и речи. Мы на вас рассчитываем, потому что вы молоды, вам, как говорится, и науки в руки. Однако прошу запомнить: неучи и невежды нам не нужны. Знакомы с речью Ленина на третьем съезде комсомола?

— Знаком.

— Так вот прошу действовать в соответствии с указаниями Владимира Ильича и решениями съезда, кстати, обязательными для вас, комсомольца.